Глава II
В конце сентября открылась последняя супер-пивнушка Альфреда Армиджера под вывеской «Веселая буфетчица». Она стояла на шоссе «В», в полумиле от Комерфорда и где-то в миле с четвертью от Комербурна, и, на первый взгляд, занимала совсем невыгодное положение. Но старик Армиджер знал, как приумножать доходы, и мало кто сомневался, что он заставит это заведение приносить ему хорошие барыши. Те, кто хорошо знал пивного барона, задавались вопросом, уж нет ли у него каких-нибудь секретных сведений о давнишнем предмете спора — объездной дороге и не ляжет ли доходный асфальт сей дороги, когда она станет наконец явью, прямо у стен нового заведения. Семь месяцев минуло с тех пор, когда он купил это местечко и бросил на его освоение всю свою армию строителей, проектировщиков и отделочников. И вот в торжественный вечер открытия пивной от желающих взглянуть на результаты не было отбоя.
Забрел туда и свободный в тот вечер сержант-детектив Джордж Фелз из ОУР графства. Забрел из чистого любопытства. Он часто восхищался этим дряхлым домом с каменными средниками в оконных рамах и жалел, что он постепенно превращается в живописную и бесполезную развалину. Когда-то здесь обитали две старушки, и, как многие состарившиеся вместе сестры, они умерли одна за другой с разницей в несколько дней. Почти год дом оставался бесхозным, пока некий наследник из числа дальних родственников не решил продать его, чтобы избавиться от расходов на содержание поместья. Учитывая размеры и плачевное состояние дома, он поступил единственно верно. Правда, оставался вопрос, найдется ли покупатель.
В конце концов он все-таки нашелся. Это оказался делец по имени Альфред Армиджер, слывший в близлежащих графствах самым большим умельцем заключать выгодные сделки.
Все еще недоумевая, Джордж толкнул новенькую помпезную дверь в стиле поздней английской готики и вошел в зал, искусно обшитый панелями, с балками из мореного дуба, резными сиденьями и стеклянными шаровыми светильниками цвета меди. Джордж прикинул, что Армиджер ухлопал на ремонт не меньше десяти тысяч, и не понимал, каким образом он надеется окупить эти расходы, если только не перекинет все это сооружение на главную магистраль. Но это было бы не под силу даже такому богатырю. Если и в будущем он сможет обеспечить такой же наплыв посетителей, как сегодня (что весьма сомнительно), все равно издержки превысят доход.
Сегодня тут царило оживление. В заполненном гостями баре слева, освещенном фонарями, возле камина с таганами, Джордж увидел почти всю комербурнскую богему, точнее, ее молодых представителей. Неопрятные бороды и мохеровые свитера придавали им сходство с козьим стадом, даже воздух в помещении отдавал терпким духом козьей шерсти. В двух небольших гостиных справа царила грация XVIII века. Там стояли прелестные обтянутые парчой кресла и уютные кушетки, полностью скрытые задами самых трезвых граждан графства. Похоже, и в столовой дела шли превосходно, судя по количеству официантов в белых пиджаках, сновавших между баром и залом. Большинство их, видимо, прибыло из других мест. Джордж узнал только одного — старика Бенни из «Белой лошади» в Комербурне: его, несомненно, пересадили в новую почву, потому что он знал эти места. Выгодно иметь в заведении человека, знакомого не только с почтенными посетителями, но и с надоедливыми типами.
В пивном баре собралась разношерстная компания — ни важных шишек, ни богемы. Большую комнату почти целиком перестроили, чудовищно топорно придав ей тюдоровский облик. В глаза бросались чересчур низкие потолочные балки, увешанные разнокалиберными медными светильниками, многие из которых шокировали своей бесстыжей новизной. Армиджер всегда знал, чего хотел, и если не мог вовремя достать готовую вещь, то заказывал ее, даже если это был какой-нибудь причудливый анахронизм. Но, по крайней мере, посетители здесь собрались самые настоящие: фермеры, торговцы, заезжие путешественники, местные дачники и рабочие, вместе с которыми сидело несколько старейшин графства, предпочитавших такого рода компанию.
Джордж терпеливо протиснулся к стойке и заказал пинту легкого пива. Блондинка с пучком перьев на голове, похожих на плюмаж принца Уэльского, и с длинными розовыми ногтями поставила перед ним кружку и, снисходительно улыбнувшись, сообщила, что сегодня за все платит заведение (с наилучшими пожеланиями от мистера Армиджера). Ага, вот откуда столько народу, подумал Джордж, хотя празднество началось не так уж давно и, несомненно, до закрытия пивной еще сотни людей проведают о вечеринке. Бесплатная выпивка означала, что Джордж ограничится одной кружкой. В самом деле, знай он об этом заранее, пожалуй, отложил бы удовлетворение своего любопытства до другого вчера, но, увы, он пришел именно сегодня, и зрелище, несомненно, было интересным. Где-то в этой толпе затерялось более половины членов городского совета; из совета графства тоже понаехало. Стоило только Армиджеру поманить их пальчиком, слетелись как мухи на мед; но многие ли из них пришли сюда потому, что любят его? Таких можно было счесть на пальцах одной руки.
Он нес свою кружку в запримеченный загодя укромный уголок, когда на его плечо шлепнулась тяжелая рука и голос, звучный и уверенный, как медная труба, прогудел ему в ухо:
— Так-так, мой мальчик, это знак уважения или предостережение?
Легок на помине, подумал про себя Джордж, поворачиваясь и улыбаясь человеку, угостившему его пивом, а вслух сказал:
— Я не на работе. Меня привела жажда, не беспокойтесь. А за пиво спасибо, не ожидал. Будем здоровы!
В руке у Армиджера был стаканчик с виски. Он поднял бокал за здоровье Джорджа и осушил залпом. Был он невысок, чуть ниже среднего роста, но здоров как бык: на мощных плечах — большая без шеи голова, постоянно склоненная, будто для атаки. Вот так, набычившись, набрасывался он на дела, на жизнь, на свои увлечения, на своих противников, на любого, кто путался под ногами, и на все, что имело временное или непреходящее значение для его кармана или самолюбия. Сквозь его тщательно зачесанные волосы просвечивала загорелая кожа, а короткие усики, щетинившиеся над верхней губой, подрагивали, словно заряженные энергией антенны. Синеватый подбородок и кирпично-красные щеки придавали облику Армиджера кричащую яркость, как бы консервативно он ни одевался. Видимо, он уже успел потребить приличное количество собственной продукции или, может, просто был в очень приподнятом настроении, гордился и восторгался своей новой игрушкой и надеялся, что у нее самые радужные виды на будущее. Впрочем, он, наверное, никогда не косел от спиртного: слишком уж долго он манипулировал при помощи выпивки другими, чтобы самому быть уязвимым для алкоголя на столь позднем этапе своей предпринимательской деятельности. Он прямо лучился возбуждением и самодовольством, его живые проницательные глаза весело стреляли по сторонам.
— Ну, как тебе моя забегаловка? Хорошо я ее отделал?
— Потрясно, — почтительно отозвался Джордж. — Ты в самом деле полагаешь, что она окупит перевод лицензии за город? Мне кажется, тебе дорого обойдется ее содержание.
— Ты меня знаешь, приятель, я никогда не бросаюсь деньгами, если не уверен, что они вернутся назад и приведут с собой своих родственников. На этот счет не беспокойся, я заставлю ее приносить доход.
С улыбочкой знающего человека он снова хлопнул Джорджа по спине и нырнул в толпу, по-бычьи опустив голову и расталкивая всех плечищами, кого-то одаряя словом, кого-то рукопожатием и излучая волны энергии, которые, пробежав по залу, выплескивались наружу и, отражаясь от стен, взмывали вверх. Добившийся успеха, и немалого, собственными стараниями, Альфред Армиджер смел с пути многих простых смертных. Вот так же, набычившись, он мчался навстречу удаче. Некоторые из его жертв присутствовали сегодня здесь, и, если бы их взгляды могли убивать, Альфреду не суждено было бы завершить свое путешествие по тюдоровским залам пивнушки.
— Он в прекрасном настроении, — услышал Джордж прямо над ухом. — Он всегда такой, когда шагает по чужим головам. — Барни Уилсон из управления архитектуры уселся рядом с Джорджем, взгромоздив на стол свои костлявые локти. Это был долговязый молчаливый молодой человек угрюмого нрава, с разочарованной миной. — Вы не очень-то обращайте на меня внимание, — продолжал он и криво усмехнулся, перехватив любопытный взгляд Джорджа. — Я человек предубежденный. Когда-то сам
