противно. После этого она убежала в ванную и долго плакала, а когда она вышла, отчим был еще более ласков и сказал, что ничего плохого не произошло, все это естественно, она 'хоть и маленькая, а женщина', а он мужчина, ее мамы постоянно нет дома, а Марина так напоминает ему маму и так далее.
Но она ему не поверила и с нетерпением ждала возвращения матери, чтобы ей все рассказать, но мать явилась поздно и вдребезги пьяная, еле стояла на ногах и сразу рухнула в постель. Утром, когда Марина собиралась в школу, мать еще спала. А вечером ее опять не было. А отчим был дома, и все повторилось.
На этот раз Марина отчаянно сопротивлялась, царапалась, плакала, просила оставить ее в покое, но он вначале пытался ее уговаривать, потом овладел силой. А потом строго сказал, чтобы она не вздумала ничего говорить матери, иначе он отправит ее на принудительное лечение от алкоголизма, удочерит Марину, и они все равно будут жить вместе.
Так повторялось каждый раз, когда матери не было дома или когда она спала. Иногда отчим проводил с Мариной всю ночь.
Марина стала подавленной, рассеянной, стала хуже учиться, ходила с опушенной головой, прятала глаза, избегала подруг. Ей казалось, что все догадываются, что с нею проделывает отчим почти каждую ночь. По ночам долго не могла уснуть, в ужасе ожидая, что сейчас скрипнет дверь, и опять войдет отчим. После его ухода долго плакала, не могла заснуть, постоянно не высыпалась, утром вставала вялой, разбитой, по любому пустяку на глазах появлялись слезы.
От ее прежней привязанности к нему не осталось и следа. Она не очень понимала, что происходит, но было ощущение чего-то мерзкого, грязного. Отчиму было более пятидесяти, Марине — 15 лет
Ей некому было рассказать о происходящем, мать совершенно опустилась, пила уже с утра и в течение всего дня. Марина не раз пыталась с нею заговорить, но та смотрела на нее с бессмысленной улыбкой, держа рюмку в руке, и девочка молчала, сознавая, что та ее понять не способна, а скорее всего опять раскричится.
Отчим не скрывал, что терпит поведение матери только из-за Марины, а если она будет сопротивляться или кому-то расскажет, то он их бросит, им не на что будет жить, мать заберут в больницу, а Марину отдадут в детский дом
Единственным близким человеком оставалась бывшая воспитательница из детского сада, с которой Марина давно не виделась. Но однажды она решилась, пошла к ней и все рассказала. Та была простой женщиной. растерялась, хотя и очень сочувствовала Марине и сказала, что если ей совсем невмоготу, пусть остается у нее. И Марина осталась, в чем была, даже не зашла домой за вещами.
Но уже через неделю отчим подкараулил ее у школы и велел немедленно возвращаться домой. И опять начались ее мучения.
Но как-то ночью мать проснулась и. не обнаружив отчима в спальне, прошлась по квартире, затем вошла в комнату Марины и включила свет. Реакция ее была ужасной. Она визжала, таскала Марину за волосы, била по лицу, оскорбляла.
Почему-то ее возмутило не поведение мужа, а поведение дочери. В конце концов она вышвырнула полуодетую плачущую Марину из квартиры, следом выбросила первые попавшиеся под руку вещи, прокричав, что больше видеть ее не желает.
Девочке опять пришлось искать пристанища у своей бывшей воспитательницы, но в школу она больше не ходила, боясь, что там ее опять найдет отчим. Воспитательница помогла Марине забрать документы и перейти в вечернюю школу. Днем Марина работала санитаркой в больнице. После 8-го класса поступила в медицинское училище, работала медицинской сестрой.
С тех пор боялась всех мужчин, никому не доверяла, от мальчиков в своей группе,
Но как-то раз в больницу, где она работала, поступил сосед из того же дома, где жила ее мать. Он очень удивился, увидев Марину, спрашивал, куда она так неожиданно исчезла. Рассказал, что мать окончательно спилась, живет одна, на расспросы о дочери бранит ее, говоря, что 'выгнала эту грязную шлюху из дома'.
Но ей никто не верил, так как все знали Марину и знали ее мать, и терялись в догадках, что произошло.
Но никому из взрослых людей даже в голову не пришло поинтересоваться судьбой 16-летней девочки, куда она подевалась, как и на что она живет!
Хотя Марина старалась побыстрее уйти, чтобы избежать разговоров на эту тему, но часть их беседы слышали другие больные из той же палаты, медицинские сестры, которые входили во время беседы. О ней стали шептаться, что она бросила больную мать, что ' притворялась тихоней', а за ней 'трешки юности водятся' и прочее
Марина плакала по ночам, единственной ее утешительницей оставалась ее бывшая воспитательница, у которой она по-прежнему жила и которой отдавала все заработанные деньги.
Через полгода, не выдержав косых взглядов и пересудов, Марина совершила первую попытку самоубийства, приняв упаковку фенобарбитала. Ее спасли, но после перенесенного отравления ее стала мучить головная боль, бессонница, на работе она бывала рассеянной, забывала выполнять врачебные назначения, иногда молча сидела, уставившись в одну точку, и ей предложили уйти, мотивировав это тем. что она плохо выполняет свои обязанности. Она перешла на работу в другую больницу, но слухи дошли и туда. После этого по совету своей бывшей воспитательницы устроилась на работу в детский сад, где ей никто не докучал сплетнями и расспросами.
Но видя детей, часто не могла удержать слез, брала их на руки, целовала, называла ласковыми именами, сажала к себе на колени и баюкала, как маленьких.
Увидев однажды такую сцену, бывшая воспитательница твердо сказала, что хватит плакать и себя понапрасну изводить, она ни в чем не виновата. Марине надо или все забыть, найти себе мужа, родить детей и жить как все женщины, или лечиться.
Но забыть Марина не могла, и больше всего ее мучили не столько воспоминания, сколько несправедливость. Вопрос 'За что меня так судьба наказывает?' был постоянным и при тяжелых раздумьях над своей судьбой, и в разговорах с бывшей воспитательницей. И она предпочла обратиться к психиатру.
Этот случай — лишь один из многих. Жертвы насилия, совершенного в любом возрасте, а особенно в детском и подростковом, когда ребенок полностью беззащитен перед взрослыми, если мать не сумела или не захотела защитить, остаются с этой кровоточащей в душе раной на всю жизнь. И не только сам факт физического насилия имеет значение в таких случаях, сколько чувство униженности и собственной беспомощности. Взрослая женщина может хотя бы сопротивляться, кричать. звать на помощь, а дети чаще всего замирают от ужаса и не способны оказать сопротивления, особенно когда насильником оказывается член семьи (отчим, сводный брат)
Ребенок испытывает двойственное чувство — с одной стороны, он этого человека давно знает и не предполагает, что тот может сделать ему что-то плохое, а с другой — ребенок понимает, что тот все же совершает что-то постыдное, раз просит держать свои действия в секрете от других людей.
Насильники и растлители обычно запугивают свою жертву, а иногда действуют лаской и убеждением, говоря. что если он (она) кому-нибудь расскажет, то будет плохо матери, самому ребенку или еще кому-то из близких. Дети, не способные реально оценить значение таких доводов и угроз, обычно молчат, испытывая одновременно чувство стыда, униженности и страх, они постоянно подавлены, молчаливы, грустны, замкнуты.
Боясь все рассказать, в душе они взывают к защите матери: 'Ну пожалуйста, обрати на меня внимание, помоги мне, защити меня!'. Но если мать ничего не замечает, будучи озабочена только собой, своими проблемами. семенными ссорами или пьет, — то обида на мать, даже если девочка сама ее не сознает, остается на всю жизнь
В тех случаях, когда мать, узнав о факте изнасилования или длительного растления, ведет себя
