Реакции никакой, пульс не прощупывался. Белов оцепенел, обливаясь холодным потом. 'Неужели насмерть? Вот влип!..'. Он огляделся. В домах у дороги ни одно окно не светилось, только помаячило какое-то белое пятно и исчезло. А может, показалось? Глюки начались? Господи, он только что ругал судьбу, он был всем недоволен, но как прекрасна была его жизнь всего несколько минут назад! Ладно, будь что будет... Он наклонился, подхватил девушку на руки и понес к машине.
Уложив ее на заднее сиденье, он сел за руль, закурил, дрожащей рукой включил зажигание и медленно выполз с обочины.
На шоссе по-прежнему было пусто и темно. Но вдруг сзади полоснул свет фар. Белов видел в зеркальце, как он приближается. Кто-то догонял его. Белов ощутил сильную дрожь, снова покрылся испариной, затормозил и встал на краю дороги. Он не мог ехать, вообще не мог шелохнуться. Жизнь кончилась, и ничто уже не имело значения.
Мимо, не сбавляя скорость, промчался черный 'мерседес' и скрылся за поворотом. Белов уронил голову на руки, судорожно сжимавшие руль. Послышался какой-то странный звук, или это кровь стучала в висках? Он медленно обернулся и поглядел на заднее сиденье.
Девушка, забившись в угол и ежась от холода, во все глаза смотрела на него.
— Ну, дела! — Белов вздохнул, вытер пот со лба и неожиданно расхохотался. Он уже мысленно отвез ее в морг, простился со своей драгоценной свободой, а она жива, она еще и разглядывает его, как какой- нибудь диковинный экспонат! С трудом справившись с нервным смехом, Белов снова взглянул на свою непрошеную гостью. Ее бил озноб.
— На, накройся, — он снял куртку, протянул ей.
Она молча схватила куртку, с трудом натянула на себя. Ее продолжало трясти.
— Садись вперед, здесь печка. — Белов помог ей перелезть на переднее сиденье.
Она послушно уселась рядом с ним, поджав босые ноги и кутаясь в его куртку. Немного успокоившись, Белов с любопытством оглядел ее. Ну и видок! На щеке — ссадина, мокрые волосы растрепанны, мокрая ночная сорочка, дрожит, как осиновый лист.
— И откуда ты взялась мне на голову!
Она испуганно поглядела на него и промолчала.
— Ты что молчишь? Раз живая — говори! — Рассердился Белов. — Из подпольного борделя сбежала?
И тут она зарыдала, прямо-таки закатилась в истерике.
— Ладно тебе, — сказал Белов. — Ну, прости старого дурака, понимаю, пошутил тупо... — Он обнял девчонку за плечи, чувствуя дурацкую неловкость и жалость. Как большинство мужчин, он не выносил слез и, стараясь сгладить нелепость ситуации, осторожно привлек ее к себе.
Вдруг она резко вырвалась, оттолкнула его, распахнула дверцу и чуть не вывалилась из машины.
— Не валяй дурака! — Белов поймал ее за руку и усадил обратно. — Что взбрело в твою дурную голову? Что я тебя изнасилую, прямо здесь, в машине?
Она съежилась, закрыла руками лицо.
— Я не псих и не маньяк, с малолетками не связываюсь. У меня дочка, как ты, между прочим. Так что сиди и не выкалывайся!
Она убрала руки от лица, поглядела на него с изумлением и опять не произнесла ни слова.
— Не веришь? — Белов усмехнулся. — Видишь, я седой уже. Да от таких, как ты, не только поседеешь. Думал, теперь еще и заикой стану, как ты на дорогу выскочила. А ты, случаем, не немая?
Она молча помотала головой.
— Тогда говори, куда везти тебя.
— Не знаю... — еле слышно прошептала она.
— М-да... — Белов снова закурил и попытался осмыслить нелепую ситуацию, в которой он оказался. Вроде бы, все закончилось хорошо... Но что теперь делать с этой девицей? Кто она? Потаскушка? Нет, не похоже... Глаза такие печальные. У всех у них глаза печальные! — А что ты знаешь?
Она с испугом глядела на него, он почувствовал, что в ее душе идет какая-то мучительная борьба, что- то мешает ей говорить.
— Ты чего-то боишься? Я понимаю, просто так в таком виде не бросаются под колеса... Может, расскажешь, что с тобой стряслось?
— Не помню... — пробормотала она.
— С тобой все в порядке?
— Кажется...
— Ладно, поехали! — Белов тронулся с места, и машина быстро покатилась в сторону города.
Дежурный врач травмапункта внимательно осматривал девушку. Это был уже немолодой человек, в очках с толстыми стеклами, видно, сильно близорукий, но руки у него были крепкие, уверенные. Он проверял пульс, давление, ощупывал кости, суставы.
— Редко теперь такого человека встретишь, который от собственного греха не удирает, — бурчал он себе под нос. — Тебе, девочка, повезло. А мог бы бросить на дороге, кто его найдет? — Он обратился к сестре. — Запишите данные пострадавшей.
— Фамилия, имя, адрес... — сказала сестра.
— Я... я не помню...
Белов нервно курил в коридоре, то и дело поглядывая на дверь. Услышав последнюю фразу, он не выдержал и вбежал в кабинет.
— Доктор, с ней все в порядке?
— Серьезных повреждений нет...
Врач молча внимательно посмотрел в глаза девушке, направив лампу прямо в лицо. Снова обратился к сестре.
— Экспресс-анализ, на содержание в крови наркотических препаратов...
— Она наркоманка? Только этого не хватало! — Ужаснулся Белов.
— Не думаю, — спокойно ответил врач. — Я провожу тестирование. Она говорит, что ничего не помнит. Я должен понять, правда ли это.
— А если она просто не хочет называть себя?
— Такое тоже возможно. Первую помощь мы оказали. Вы ее заберете?
Девушка умоляюще посмотрела на Белова.
— Да, конечно, — неуверенно ответил он. — Не бросать же снова на улицу.
— Да уж, — сказал врач. — Другой раз ей так не повезет... Возьмите направление. Надо показать ее психиатру.
— Зачем? — удивился Белов.
— Я не специалист, но возможна амнезия в результате шока. А вы, молодой человек, просто святой, редко таких в наше время встретишь! — врач протянул ему руку.
— Да что вы! Я ужасный грешник! — улыбнулся Белов. — Ладно, пошли! — он взял девушку за руку и повел на улицу.
Они снова ехали в машине. Рассветало, в тумане проглядывали силуэты домов, город просыпался, но людей на улице было еще почти не видно.
— Так куда тебя везти? — устало спросил Белов.
— Я... я не знаю!
— Что ж, тогда поедем ко мне, и ты мне все расскажешь.
— Что расскажу? — испугалась она.
— Все. Как ты дошла до жизни такой. В общем, собирайся с мыслями, вспоминай.
— Но я ничего не помню!
— Ну, это врядли. Что-то ты должна помнить. Как тебя зовут, где живешь. Где одежду свою оставила, почему в рубашке оказалась. Почему под мою машину кинулась...
— Я... я попробую... А почему ты меня на дороге не бросил? Доктор-старикашка, и тот удивился, говорит, удрать должен был. А ты не удрал. Почему? Тебя разве видел кто?
— Ну, это проще простого. Здравый смысл и голый расчет.
