'Начата же ся той повести по былинам сего времени, а не по замышлению Бояню'. — 'Слово о полку Игоревом'.
2
Превосходное произведение Мориера: 'The adventures of Hajji Baba of Yspahan'. Оно переведено и на русский язык ('Похождение Мирзы Хаджи Баба Исфаганц в Лондоне'. Спб. 4 части, 1831 года): жаль только, что не вполне.
3
О, throw away the worser part of it, // And live the purer with the other half. Гамлет.
4
Etiam capillus unus habet umbrarn suam.
5
Si j'etois prince ou legislateur, je ne perdrois pas non temps a dire ce qu'il faut faire; je le ferois, ou je me tairois. Руссо.
6
Вот, что писал Карамзин в 1799 году (см. повесть его 'Рыцарь нашего времени'): 'С некоторого времени вошли в моду исторические романы. Неугомонный род людей, который называется авторами, тревожит священный прах Нум, Аврелиев, Альфредов, Карломанов и пользуясь исстари присвоенным себе правом (едва ли правым) вызывает древних героев из их тесного домика (как говорит Оссиан), чтобы они, вышедши на сцену, забавляли нас своими рассказами. Прекрасная кукольная комедия! Один встает из гроба в длинной римской тоге, с седою головою; другой в коротенькой испанской епанче, с черными усами — и каждый, протирая себе глаза, начинает свою повесть с яиц Леды. Только, привыкнув к глубокому могильному сну, они часто зевают, а с ними вместе — и читатели сих исторических небылиц'. (Соч. Карамзина. Т. IX, стр. 5, 6).
7
[20].
8
9
Вышеприведенные доказательства, кажется, должны убедить, что исторический роман не есть идея, начавшаяся в наш век. Мысль: назвать Иродота первым историческим романистом, я заимствовал у Ниля. В своей превосходной книге 'The romance of History' (Лондон, 1820 г.) Ниль доказывает, что история началась романом, потом отделила от себя философию истории, и по необходимости после сего должен был явиться исторический роман, как другая половина истории. В. Скотт не изобрел исторического романа: он только узнал истинную сущность его. Это Васко де Гама, проехавший в Индию морем. — А. Шлегель прекрасно изъяснил, что такое значит ложное подражание природе и истинное подражание (См. очерк его идей в 'Телеграфе' 1831 г., т. XXXIX, стр. 415 и след.). — В теории исторического романа вывод будет один и тот же, ибо исторический роман принадлежит к области изящного. — Скюдери, Мармонтели, Мейснеры, Жанлис брали исторические имена, одевали их по-своему, заставляли их говорить по-своему. У Скюдери Кир и Гораций Коклес плакали от любовных горестей; у Мармонтеля перуанские кацики вольнодумствовали; у Жанлис современники Карла Великого кокетничали, как французские щеголи XVIII века. Нелепая мысль: украшать природу и истину, и в этом заключать изящное — все портила: и французскую драму, и исторический роман. Так Карамзин, в 'Марфе Посаднице', не довольствовался истиною. Он не понял величия кончины новгородской вольницы, вставил множество звонких, но пустых фраз, речей, выдумал небывалых героев, заставил их говорить по-своему. В. Скотт первый бросил ложную теорию исторического романа. Что исторический роман не достиг еще и у В. Скотта полного совершенства, что В. Скотт не истощил еще разнообразия форм его, доказывают новейшие сочинители исторических романов, последователи В. Скотта. Укажем на трех современников, которые едва ли не выше самого В. Скотта. 'Сен-Марс' Альфреда де Виньи, 'Обрученные' Манзони и 'Церковь богоматери парижской' В. Гюго, по моему мнению, суть огромные, совершенно новые и блестящие творения нашего времени. Истина, с какою, рядом превосходных картин, выразил А. де Виньи: Ришелье, двор и век Людовика XIII; итальянская, оригинальная народность Манзони и глубина страстей, до которой о удивительной отважностью осмелился коснуться В. Гюго, — явления самобытные и далеко превзошедшие все, что писал шотландский романист! Впрочем, кто осмелится оспоривать великие дарования В. Скотта, когда нельзя не сознаться в прекрасных дарованиях даже рабских его последователей — Купера, Г. Смита, Локарта, Брониковского! Мне кажется, сим последним не достает только самобытности, чтобы сравняться с В. Скоттом. Впрочем — не достает немалого; но сами ли они в этом виноваты? Заслуга их, состоящая в том, что верно следуя правилам В. Скотта, они изображают стихии своей народности — американской, английской, польской, — достойна великого уважения. Многие ли это сделать сумеют?
10
Разумею здесь повести А. Бестужева 'Роман и Ольга', 'Ревельский турнир', 'Замок Нейгаузен'. Это были первые опыты настоящего исторического русского романа.
