концов! Все, мое терпение лопнуло! Я не собираюсь больше бегать, умоляя его о милостях. Я найду то, что искал убийца, и точно узнаю, кто этот мерзавец. Следователь требовал от меня улик — он их получит. Видимо, у нас теперь и в этом самообслуживание, да?
— Но дверь квартиры наверняка опечатана…
— Зато у меня есть ключ. А взломать печать уж как-нибудь сумею.
— Но это же подсудное дело!
— И ладно, и отсижу. Лизка сидит, а я чем лучше? И даже не отговаривай — все равно бессмысленно. Я решила.
— Да вижу, — вздохнул Сергей. — И когда ты намерена…
— Какая тебе разница? Как соберусь с силами, сразу пойду.
— Ты сегодня явно поставила целью оскорбить меня, как только можно, да? Ты что, всерьез полагаешь, я пущу тебя одну?
— А зачем ты мне там нужен? Сама справлюсь, зачем тебе еще рисковать? Только для меня лишние нервы.
— А мои нервы, значит, не учитываются? Сколько б ты меня ни оскорбляла, одну я тебя не пущу. Буду сидеть здесь, а потом пойду с тобой.
Сергей говорил раздраженно, но пытаясь быть ироничным, как вдруг добавил совсем другим тоном, полным горечи:
— Ты что, боишься идти со мной вдвоем, Вера? Ты все-таки думаешь…
— Ради бога, успокойся, Сережа! Пойдем.
Печать на двери Вера сломала недрогнувшей рукой, ключ действовал замечательно.
— Да, беспорядок из ряда вон, — констатировал Сергей, озираясь. — И найти здесь что-нибудь — проблема. Давай ты начнешь с письменного стола, а я со шкафа. Или наоборот.
— Хорошо.
Они трудились усердно, но не слишком успешно. Стол ломился от бумаг, и Вера пыталась хотя бы отделить совершенно безобидные от подозрительных. Неожиданно ей попалось нечто, чему здесь было явно не место — вскрытый пакетик от презерватива.
— Ты что? — удивился Сергей, заметив ее недоумение. — А, это! Ну, кинул в стол — всякое бывает.
— Но ведь Лиза с ним давно не жила! А мне казалось, он так сильно ее любил… Неужели у него была любовница?
Что-то знакомое почудилось Вере в этой фразе, но что, она понять не могла.
— Так, наверное, это старый?
— Да нет, посмотри на дату!
— Ну, мужчины не святые. Приводил, видимо, кого-то.
Следующая находка принадлежала Сергею. Вера увидела, как он помрачнел, перебирая какие-то ксерокопии.
— Что, Сережа?
— А, — нервно махнул рукой тот, — мне, похоже, придется менять работу.
— Почему?
— Боюсь, одно дело — догадываться о чем-то, а совсем другое — точно знать. Бороться с Величко я не собираюсь, но продолжать у него работать — это как-то слишком.
— А что тут?
— Лучше не вникай, Вера. Это не тот тип, у которого стоит стоять на дороге.
— За эти бумаги можно убить?
Сергей пожал плечами.
— Трудно сказать. Для милиции это, возможно, не доказательства его связей с… ну, скажем, с криминальным миром. А для меня, который знает всю кухню, картина совершенно ясная. А я же еще кредит за квартиру не выплатил!
— Но ты ведь хороший программист, да? Найдешь другую работу.
— Найду, только платить будут заведомо меньше.
— Зато спать будешь крепче. Что ни делается, все к лучшему! Значит, для милиции это не доказательства? Или все-таки Величко мог…
— Если бы преступник искал именно эти бумаги, он бы их нашел. Они, в общем-то, лежат там, где и должны.
— Но у ему могло не хватить времени. Он ведь знал, что к трем придет Лизка.
— Хватило же ему времени устроить здесь такой бардак! Впрочем, если ты считаешь, что поиски пора прекращать, я не против.
— Нет, давай поищем дальше. Я не уверена.
Вера снова погрузилась в ворох бумаг и вдруг почувствовала, как рука Сергея ложится ей на плечо. На какой-то миг ей почудилось, что перед нею все-таки убийца, который хочет ее задушить, и она вскрикнула в ужасе.
Сергей отпрянул.
— Извини, нервы, — попросила прощения Вера.
— Ты так увлеклась, что меня не слышала, — несколько смущенно пояснил Сергей. — Я хочу сказать, что таким методом мы будем искать до второго пришествия. Вон, видишь, там еще сколько барахла!
— А есть другой метод?
— Да — психологический. Надо представить себя на месте Андрея и понять, куда он мог это положить. Ведь это наверняка нечто для него важное, так?
Вера улыбнулась:
— Чтобы представить себя на месте Андрея, надо лечь на тахту — на ней он проводил почти всю жизнь. О господи!
Она вспомнила, что там-то его и убили.
Сергей послушался ее совета. Он возлег на тахту в излюбленной позе приятеля, а Вера продолжила поиски более разумным, как ей казалось, путем. Не прошло и нескольких минут, как она услышала веселый смех, почти хохот. Это звучало настолько неуместно, что она даже испугалась.
— Что такое, Сережа?
— Все-таки Ирочка — гений! Самый настоящий гений. Смотри!
И он протянул листок. Вера глянула — и тоже, не удержавшись, прыснула. Там был шарж на Величко. Ира мастерски рисовала шаржи, только обычно веселые, доброжелательные, а этот весь сочился ядом. Борис Иванович выглядел похожим на себя словно еще больше, чем в реальной жизни, но все его недостатки, гипертрофированное до последней степени, кричали о себе на портрете. Кроме того, изображение было непристойным с чисто физиологической точки зрения, откровенно намекая на проблемы с потенцией.
— Да, она куда талантливее, чем я думала, — растерянно заметила Вера. — Не в бровь, а в глаз. Где ты это взял?
— А вот!
У самой тахты стоял складной столик, заваленный всякой всячиной, за которой Андрею было лень ходить, и он предпочитал иметь ее под рукой. Столик можно было увеличить, откинув верхнюю доску, но сейчас он был собран.
— В этой щели между досками он и лежал. Видно только отсюда, с тахты, а доставать очень удобно. Думаю, Андрей часто этим любовался. Я и то любуюсь!
— А если б это увидел Величко…
— Страшно представить. Он болезненно самолюбив. Именно болезненно! Но ты же не предполагаешь…
— Я не знаю, — жалобно сказала Вера. — Но разве это не оно? Я почему-то уверена. И этот презерватив…
— Погоди… Ты считаешь, он трахался с Ирой? Но… хотя, кстати, он последнее время на всех кидался, кроме нее. Я еще удивлялся, как ловко она с ним ладит. Но это еще не значит…
