…Когда Генка шел не спеша в сторону спортзала, он обнаружил, что и Косте влетело теперь: Рита уединилась там, в пустом неосвещенном зале, ее 'телохранитель' пытался ее оттуда извлечь, рвал на себя дверь… Дверь-то поддалась, а Рита - нет:
- И ты хочешь по морде? Могу и тебе! - крикнула она в нешуточном гневе. И дверью перед его носом - хлоп!
Издали Костя поглядел на Генку, плюнул и ушел.
…Выключатель спортзала был снаружи. Генка после некоторого колебания зажег для Риты свет. Она выглянула и погасила - из принципа. Он зажег опять. Она опять погасила.
Настроение по обе стороны двери было одинаково невеселое. Рита придвинула к двери 'козла', села на него для прочности, в полумраке напевая: ' Я ехала домой… Я думала о вас… Печальна мысль моя и путалась, и рвалась…'
А потом она услышала вдруг стихи!
…От книги странствий я не ждал обмана,
Я верил, что в какой-нибудь главе
Он выступит навстречу из тумана
Твой берег в невесомой синеве…
- читал ей с той стороны Генкин голос.
Но есть ошибка в курсе корабля!
С недавних пор я это ясно вижу
Стремительно вращается Земля,
А мы с тобой не делаемся ближе…
Молчание.
- Еще… - сказала Рита тихо, но повелительно.
А Наташа и Мельников снова шли - уже среди вечерней толпы, на фоне освещенных витрин… Для большинства уже началась нерабочая суббота. А эти двое вели себя так, будто и у них выходной завтра. Очень основательно оттоптали ноги себе!
С другой стороны улицы радостно скандировали:
- На!- та!- ша!
Наташа оглянулась: у Театра оперетты стояли пятеро молодых, веселых, хорошо одетых людей. Две девушки, три парня.
Наташа, блестя глазами, извинилась перед Мельниковым:
- Я сейчас…
И перебежала на другую сторону.
Мельников стоял, курил, смотрел.
Наташа оживленно болтала с институтскими однокашниками. Хохот. Расспросы. Она со своими ответами тянула, была уклончива, а им не терпелось выдать два-три 'блока информации' самого неотложного свойства. Кое-что касалось ее близко…(напрасно она делает старательно-отрешенное лицо при упоминании отдельных имен). А самое было бы клевое - сманить Наташу с собой в один гостеприимный дом, где наверняка будет здорово, где ей будут рады, но есть помеха - 'дед', седой неведомый им очкарик на противоположной стороне…
Остановился троллейбус и загородил Мельникова от Наташи.
Когда она, что-то объясняя друзьям, поворачивается в его сторону, троллейбуса уже нет, но нет и Мельникова.
Еще не веря, смотрит Наташа туда, где оставила его…
- Что случилось, Наташа? - спрашивает один из парней, заметив ее потухший взгляд, ее полуоткрытый рот…
В спортзале они теперь были вдвоем - Рита и Генка. Кажется, он уже прощен - благодаря стихам.
Рита соскочила с 'козла'.
- Ты стал лучше писать, - заключает она. - Более художественно. - И берет портфель. - Надо идти. Сейчас притащится кто-нибудь, раскричится…
- В школе нет никого.
- Совсем? так не бывает, даже ночью кто-то есть.
Оба прислушались. Похоже, что и впрямь все ушли… Тихо. Нет, что-то крикнула одна нянечка другой, - и опять тихо…
- А ты представь, что, кроме нас, никого… - сказал Генка, сидя на брусьях, - драма короткого роста всегда тянула его повыше…
Склонив голову на плечо и щурясь, Рита сказала:
- Пожалуйста, не надейся, что я угрелась и разомлела от твоих стихов!
- Я не надеюсь, - глухо пробубнил Генка. - Я не такой утопист! - Вдруг он покраснел и сформулировал такую гипотезу:
- Стишки в твою честь - это ведь обещание только? Вроде аванса? После-то - духи будут из Парижа, чулочки, тряпки… может, и соболя! Только уже не от губошлепов, - от настоящих поклонников? Но которых и благодарить надо… по-настоящему?
- За соболя-то! Еще бы! - Она хохотала. Веселила мрачная серьезность, с которой он все это прогнозировал! Он чуть ли не худел на глазах, воображая себе ту 'наклонную плоскость', на которой она вот-вот окажется! Умора…
- Ты, кажется, пугаешь меня? Что-то страшное придется мне делать? Аморальное?! Чего и выговорить нельзя?! Мамочки… Или страх только в том, что все это - не с тобой?!
…Похоже, он оскорбил ее, недопонимая этого? Иначе - с чего бы ей отвечать сволочизмом таким? Да, видимо, несколько туманной была для него та 'наклонная плоскость', оттого он и перегнул… Но вот ее тон уже не хлесткий, а вразумляющий:
- Мое дело, Геночка, предупредить: у нас с тобой никогда ничего не получится… Ты для меня инфантилен, наверное. Маловат. Дело не в росте, не думай… нет, в целом как-то. Я такой в седьмом классе была, как ты сейчас!…
Внезапно Генка весь напрягся и объявил:
- Хочешь правду? Умом я ведь знаю, что ты человек - так себе. Не 'луч света в темном царстве'…
- Скажите пожалуйста! Сразу мстишь, да? - вспыхнула Рита.
- …Я это знаю, - продолжал Генка, щурясь, - только стараюсь это не учитывать. Душа - она, знаешь, сама вырабатывает себе защитную тактику… Просто - чтобы не накалываться до кровянки каждый день…
- Что-что?
- Не поймешь ты, к сожалению. Я и сам только позавчера это понял…
Он отвернулся и, казалось, весь был поглощен нелегкой задачей: как с брусьев перебраться по подоконнику до колец. С брусьев - потому что допрыгнуть до них с земли он не смог бы ни за что. Даже ради нее, наверное…
Вышло! Повис. Подтянулся.
- Ну и что же ты там понял… позавчера?
Она была задета и плохо это скрывала.
- Пожалуйста! - Изо всех сил Генка старался не пыхтеть, не болтаться, а проявить, наоборот, изящество
