царапины.
Однако сохранять мужественное лицо было весьма трудно, когда под полуопущенным заплывшим веком багровел подбитый глаз, а синяки желтели осенними листьями. Да и шейный корсет не улучшал общее впечатление, даже под воротником блузки от «Райт и Тиг», которую Белинда успела позаимствовать в отделе моды.
А вот насчет зоны военного конфликта Лора попала в саму точку. Надо бы подать в суд на эту сучку Ди-Вайн, точно надо. Она нанесла ей огромный ущерб. Не в последнюю очередь тем, что наверняка именно удар этой грудастой стервы сбил настройку закрепленного в декольте фотоаппарата. Определенно, надо предъявить Шампань иск.
— Настоящий журналист, — Белинда гордо вскинула голову, насколько это позволял корсет, — не остановится ни перед чем, выполняя свой профессиональный долг. На своей новой должности… э…
— Заведующей службы освещения самых шумных мероприятий шоу-бизнеса? — подсказала Лора, уже в открытую хихикая.
— Я буду неустанно трудиться на благо журнала, — угрожающим тоном продолжила Белинда. — Мои новые обязанности очень широкие и… мм… очень ответственные.
Ибо что бы ни сказал Кевин Грейсон, — а он сказал очень много, в том числе, что Белинда должна радоваться тому, что ее вообще не уволили, — она была полна решимости добиться на новом месте впечатляющего триумфа. Она покажет этому ублюдку! Всем ублюдкам. Расквитается с ними, чего бы это ни стоило. Первое же ее задание в качестве заведующего службы освещения самых шумных мероприятий шоу-бизнеса станет лучшим материалом, когда-либо публиковавшимся в британской прессе. Грядущие поколения будут считать его образцом журналистики: каждое слово идеально подогнано, каждая фраза отточена до блеска, каждое предложение тщательно взвешено, все до одного слоги сбалансированы друг с другом. «Да, — дала себе мысленную клятву Белинда, — никто не осветит лучше меня церемонию вручения премии «Худшая постельная сцена года», вручаемую журналом «Литературное обозрение».
Однако по дороге домой Белинде казалось, что она взорвется от бешенства. Потребовались нечеловеческие усилия для того, чтобы убедить Лору и ей подобных, что новое назначение действительно является повышением. Но сейчас, подходя к своему дому и стуча гипсом по асфальту, Белинда просто кипела от профессионального унижения. Перед глазами все плыло. По дороге она обрывала листья на деревьях, но это было слабой заменой тому, что ей хотелось сделать на самом деле: оторвать голову Кевину Грейсону. Или кому-нибудь еще.
Руки дрожали от ярости, так что потребовалось сделать несколько попыток, чтобы попасть ключом в замочную скважину. А дверь, как выяснилось, была закрыта только на защелку. Что, поняла Белинда, могло означать лишь одно. Ее захлестнуло кровожадное облегчение. Проклятая домработница еще здесь. Вот боксерская груша, на которой она наконец выместит свою злость. Бесшумная, как пантера, злобно выгнув губу вверх, Белинда кралась по коридору в поисках своей добычи.
Мария оказалась в гостиной. Да еще расселась как в гостях, черт бы ее побрал! На лучшем стуле, в бешенстве разглядела Белинда. Как будто домработница здесь не просто убирала; как будто эта чертова квартира принадлежала ей. Вот только она здесь ни черта не убрала; ослепленная яростью, Белинда тем не менее заметила, что чашка из-под утреннего кофе и тарелка с сэндвичами, в которой белели загашенные окурки, по-прежнему стоят на полу, где она их оставила. Проклятие, судя по всему, эта чертова домработница еще и не думала браться за тряпку. Неужели она весь день просидела в гостиной? Болтая по телефону, на вид созданному с учетом последних достижений технологий сотовой связи.
До Белинды долетели обрывки разговора.
— Она есть гораздо лучше, — заверяла Мария своего невидимого собеседника. — Особенно теперь, когда я привезти сюда ее мать.
Белинда прищурилась. Она привезла и мать? Откуда? Неужели эта чертова домработница занялась переправкой нелегальных иммигрантов? Белинда не могла поверить своим ушам, наполненным оглушительным звоном.
— Деньги? Нет. — В голосе Марии прозвучал смех. — Об этом мы еще не говорить. Это есть сли-иш- ком много! — счастливо вздохнула она.
И для подслушивавшей Белинды это было уже слишком. Она выскочила из засады.
— Значит, вот чем ты занимаешься! — крикнула она, хватая домработницу за плечи и принимаясь ее трясти.
Вскрикнув, Мария выронила телефон. Бросив взгляд на упавший на пол аппарат, Белинда в бешенстве увидела, что он еще более дорогой, чем она думала.
— Бели-инда… — выдохнула объятая ужасом домработница, вырываясь из ее рук.
— Для тебя
— Ой, мне больно, — жалобно проскулила Мария, когда Белинда вонзила ногти в нежную плоть между лопатками.
— Когда сюда приедет полиция, тебе будет гораздо больнее, — прорычала Белинда прямо в побелевшее от страха лицо Марии. Из ее ноздрей учащенно вырывалось жаркое дыхание. — Значит, сли- ишком много денег? — спросила она, передразнивая Марию. — И сколько еще своих дружков, по которым плачет сумасшедший дом, вы переправили в грузовиках? Или они переплывают Ла-Манш на самодельных плотах?
Стряхнув с себя руки Белинды, Мария схватилась за спинку стула и, гордо вскинув голову, посмотрела прямо в раскаленные глаза своей хозяйки.
— Вы есть не правы, — спокойно произнесла она. — Все, что вы говорить, есть неправильно. Как это сказать — вы держать ветку не за тот конец.
— Палку! — крикнула Белинда. — Палку. Палку.
Мария кивнула:
— Да, вы есть правы.
— Так с кем, черт побери, — бросила Белинда, — ты говорила?
— С один из мои клиенты.
Ее спокойная невозмутимость стала для Белинды последней соломинкой.
— Не лги! — заорала она.
Белинда рылась в своем бурлящем мозгу, ища то, чем можно было бы окончательно добить проклятую домработницу. Наконец она нашла средство, к которому до сих пор не прибегала. То, что причинит Марии невыносимую боль.
— Ты уволена, черт побери! — крикнула Белинда с такой силой, что едва не лопнул шейный корсет.
У нее в ушах зазвучали триумфальные колокола. Она ощутила прилив наслаждения, сравнимый с оргазмом. Ну вот, теперь начнется настоящее развлечение. Она с удовольствием посмотрит, как мерзкая сучка будет ползать перед ней на коленях, умоляя не выгонять ее.
К ее изумлению, Мария, улыбнувшись, покачала головой.
— Нет, Белинда, — сказала она. — Я пришла, чтобы говорить это. Мне больше не нужно работать на вас. Это вы есть уволены.
Глава 23
Сквозь бессвязный кошмарный сон Грейс почувствовала, что рядом с ее кроватью стоит какая-то неумолимая сила, подавляющая ее своей волей. Она медленно и со страхом открыла глаза, с облегчением возвращаясь к реальной жизни. Ничего страшного, она в безопасности, хотя и больная, лежит в своей кровати. Вот только безопасностью и не пахло. Рядом с ее кроватью действительно стояла неумолимая сила, подавляющая ее своей волей.
— Мама! — ахнула Грейс.
Ее мать. Здесь, в Аркуэе? Для Грейс это стало первым указанием на то, что ее мать знает о существовании Аркуэя и тем более догадывается, где он находится.
