– А так ты поймешь, что ты нагая. И тебе станет стыдно за твою наготу.
Ева подняла брови.
– И что это такое? Добро или Зло? – спросила она. – По-моему, это больше похоже на Комплекс Неполноценности.
Натаниэль протянул ей яблоко.
– Ну давайте, не подставляйте меня, – сказал он жалобно, – ну пожалуйста…
XXXIV
– Потрясающе. – сказал Господь, провожая взглядом Адама и Еву. – Не думал, что ЭТО будет трудно. Вот что угодно думал, но что уговорить их есть яблоки будет трудно – не думал.
– Не фовофи, – сказал Натаниэль с набитым ртом, – я пфямо ффпотел.
– А в Книге, между прочим, – сказал Господь, – сказано, что запретный плод сладок. Надо было им просто сказать «съели по яблоку и пошли прочь»…
– Фообще-то нет, – сказал Натаниэль, хрустя яблоком, – довольно кислый. Как Ты умудрился запихать всё Добро и Зло в одно яблоко? Это ты заранее как-то предусмотрел, да? Блин, какая гадость, аж скулы сводит. Типа, они и так всё знали, но от яблока всё вспоминали?
– Да это обычные яблоки, – сказал Господь, – с первой попавшейся яблони. Ты что? Кашляй, кашляй, задохнёшься! Дай я тебя по спине похлопаю…
XXXV
– Ах Гоморра-городок, беспокойная я, беспокойная я… – напевал слегка Натаниэль, наливая себе кофе в кружку с большой надписью «Я тут №2!!!». Кружка ему не особо нравилась. Конечно, он всегда хотел, чтобы его воспринимали, скажем, как №1, но факт – он именно №2. Куда больше его раздражали три восклицательных знака.
– Эй, Нечистый, пойди сюда! – раздался Глас.
Натаниэль отставил кружку и подошёл к Господу.
– Ну, это самое. – сказал Господь, протягивая ему коробку. – Поздравляю с пятитысячным годом безупречной службы, Враг Рода Человеческого.
– Новый свитер, здорово! – сказал Натаниэль, разрывая обёртку. – И на нём написано «Будь я проклят, LOL!», и всего с одним восклицательным знаком.
– Это ещё не всё. – сказал Господь. – Вот сюда смотри.
Натаниэль присмотрелся.
– Немцы? Похожи на монахов. А что это за звезда на полу?
– Это сатанисты! – сказал Господь гордо.
– Кто?… – переспросил Натаниэль тихо.
– Сатанисты. Сатанопоклонники. Все твои. Забирай. Они поклоняются тебе так же, как остальные поклоняются мне. Ну, не совсем так же, добровольно. Но тем не менее.
– Мне?…
– Да, да, тебе! – воскликнул Господь, сияя от радости. – И они тоже читают «Отче наш», только задом наперёд, и приносят тебе жертвы, и называют себя своим Господином, и вершат всякую ерунду во славу твою!
– И я тоже могу морочить их дурацкими требованиями, запутывать, сбивать с толку и обещать, не давая ничего взамен? – спросил Натаниэль.
– Сколько угодно! – сказал Господь.
Натаниэль бросился ему на шею.
– Спасибо, Боже! Ты самый лучший Господь на свете!!!
– Да, да! – сказал Господь. – Погоди, что значит «тоже»?!.
XXXVI
– Эй, Дитя Порока, а где мой совочек? – крикнул Господь…
– Понятия не имею! – крикнул Сатана издалека. – Наверняка на месте.
Господь положил на землю рассаду и побрёл к подсобке.
Табличка на двери гласила: «АД. Страшные картины. Не входить! Вечные муки. Оставь надежду, всяк сюда входящий. Посторонним вход воспрещён!».
Внутри Господь хранил свой инструмент.
Покопавшись в карманах, он извлёк ключ. Повернул его в замке. Открыл дверь.
– Здарова, бать, – сказал один из сидящих в Аду, – заходи, садись.
– Что такое? – спросил Господь. – Это что за картина Босха?
– Да не волнуйся, – подмигнула душа, – у нас тут порядок.
– Вышли оба. На клумбы не наступать. – скомандовал Господь. – Эй, Ничто, Которое Ничтожит!! – крикнул он, направляясь к кабинету Сатаны.
Натаниэль сидел за широким столом, пил кофе и читал книгу в кожаной обложке. Вдоль стен сидели и скучали души.
– Что такое? Почему посторонние в Аду? – строго спросил Господь.
– А куда я их дену-то?! – спросил Натаниэль удивлённо. – Это Каин с Иудой. Я им льготное помещение предоставил, как ветеранам. Чтобы в давке не помяли… А куда я их дену-то? Ты видишь, у нас перенаселение.
– Какое перенаселение? Где мой совочек!! – воскликнул Господь и открыл стенной шкаф.
– Здравствуйте, – сказала душа, сидящая в стенном шкафу, – я не помешаю?
Господь закрыл стенной шкаф.
– И что это такое? – спросил он. – Откуда у нас вдруг перенаселение?
– Ну тут как, – сказал Натаниэль, – это, понимаешь, чума, холера, язва…
– Язва?… – поразился Господь. – Это когда в животе рези?…
– …И полное отсутствие гигиены. Средневековье!
– Значит так. – сказал Господь. – Через полчаса сбор на главной лужайке. Будем учиться реинкарнации. А то ишь выдумали…
– Я думал, только индусы верят в реинкарнацию. – сказал Натаниэль.
– Ты видишь хоть одного индуса? – сказал Господь.
XXXVII
– Давай ещё раз, – сказал Господь, – мне понравилось.
– Да не буду я с тобой играть, – сказал Натаниэль обиженно, – ты жульничаешь.
– Ничего подобного! – воскликнул Господь. – Смотри!
Он бросил кости. Обе кости упали шестёрками вверх.
– Ну? Где здесь жульничество? – спросил Господь.
– А что тогда жульничество? – спросил Натаниэль с беспокойством.
– Ну вот так, скажем… – Господь снова бросил кости. Обе кости упали вверх двумя на десять в четвёртой степени очками.
– Пфф, – сказал Натаниэль, – я всё равно не буду играть. С тобой неинтересно играть. Ты используешь свою божественную сущность, а это нечестно.
– А какую мне ещё сущность использовать?! – спросил Господь поражённо.
– Не знаю. – сказал Натаниэль. – Но в «Монополию» мы больше не играем. Давай лучше в преферанс.
XXXVIII
– Ну вот скажи, число три – божественное? – спросил Пифагор у Господа после смерти.
Господь подумал.
– Разумеется. Три – очень божественное.
– А два?
– И два божественное. – сказал Господь. – Два – это несомненно божественное.
Пифагор подумал.
– А девять?
– Тоже, – с готовностью сказал Господь, – точно такое же божественное.
– А простые числа божественны? – спросил Пифагор с надеждой.
