уходили, являлись каждый день, никакой службы не несли (сужу по себе и Ц.)». Очень характерным и странным явлением при формировании было, как пишет Ил., что «симферопольцы» (уроженцы Симферополя. ВА) жили и питались дома, пришлые у знакомых и в Европейской гостинице. «Чем объяснить такое, сказал бы, недопустимое при формировании отряда положение: люди не несут службы, приходят и уходят, никаких занятий, ночуют и питаются дома и т. п. И это в отряде, который должен быть готов к выступлению на фронт каждую минуту.»
Другой бывший чин отряда (П.) сообщает о еще более интересном явлении:
«То, что чинам отряда разрешалось уходить домой на ночевку, объясняется тем, что дисциплина в отряде была демократнческой. Скажу больше: уходя из помещения Отряда (я имею в виду здание женской гимназии Оливер — против симферопольской почты) чины отряда могли брать с собой, безо всякой к тому надобности и безо всякого контроля, огнестрельное оружие. И я знаю случаи, когда ушедший в город с оружием возвращался в Отряд вечером или на другой день без оружия: винтовка и аммуниция исчезали. Скажу больше: эта винтовка и эта аммуниция через жившего на Греческой улице портного Абрама Моисеевича Канторовича или через армянина Закиева (мужа учительницы Армянской школы Варвары Семеновны Закиевой), связанных с подпольщиками, попадали к последним. Именно — чинами Отряда Орлова было доставлено подпольному комитету оружие и патроны, использованные комитетчиками для нападения на один из полицейских участков Симферополя, где содержались арестованные, причастные к борьбе с белыми… По этому факту можете судить — каковы были порядки и настроение в орловском отряде.»
Действительно, порядки никак не соответствовали формирующейся воинской части; части, которая должна быть подготовлена в кратчайший срок для отправки на фронт.
Каково же было настроение Отряда? Несомненно, что какая-то часть Отряда была настроена патриотически и пришла в Отряд добровольно исполнить свой долг. Другая же часть, как было указано выше, воспользовалась обещанием прощения грехов в прошлом, и о настроении этой части трудно судить положительно, имея в виду выше процитированное сообщение. По городу в связи с формированием отряда ходили разнообразные слухи, чему нельзя удивляться, вспоминая слова, сказанные Орловым автору в октябре 1919 года вполне открыто. Это же он повторял, без сомнения, и при других обстоятельствах и другим лицам. Принимая во внимание серьезное общее военное положение и не менее запутанное политическое положение, нельзя удивляться словам Шафира:
«С самого возникновения отряда в Симферополе стало известно, что в отряд приглашаются якобы исключительно партийные люди, что будто Орлов всем вступающим в отряд говорит о предстоящем восстании и захвате власти. Слухи были самые разнообразные».
Сомнительно, конечно, чтобы Орлов всем вступающим в Отряд говорил о своих намерениях, но «дыма без огня не бывает», и эти слухи дали предлог подпольным большевицким организациям заинтересоваться Орловым ближе и войти с ним в связь. С информационной целью к Орлову со стороны Ревкома был послан тов. Александров. Эту встречу (Орлова с Александровым), состоявшуюся в Европейской гостинице, Шафир описывает так:
«Капитан очень любезно принял представителя подпольных организаций, но по существу затеваемого им дела дал весьма туманные и сбивчивые ответы; вообще Орлов в беседе с тов. Александровым пытался отделаться «дипломатическими» намеками на поставленные ему вопросы, всячески подчеркивая, что, дескать, дальнейшие объяснения будут им даны по мере развертывания событий. Беседу свою капитан закончил приблизительно таким образом: — Я вас понимаю больше, чем вы думаете, но не хочу говорить сейчас подробно обо всем, интересующем подпольные организации. Предлагаю вам посылать своих ко мне в отряд. — На вопрос о партийности Орлов ответил, что он правее левых эсеров и немного левее правых эсеров».
Подпольщиков, однако, поражало обстоятельство, что Орлов, как будто, действовал открыто — записавшиеся в отряд говорили о захвате власти, власть и контр-разведка были об этом информированы. Однако, ничего против отряда не предпринималось. Желая использовать обстановку, подпольщики «сочли себя вынужденными поддерживать сношения с отрядом ' (Шафир).
Ближайшим помощником Орлова был Марковского пех. полка капитан Дубинин. О нем мы узнаем из книги «Марковцы в боях и походах за Россию» при описании боя 30 июня 1919 г. под Белгородом. Для его характеристики приводим выдержку из этой книги:
«Сдавшимся батальоном командовал шт. — кап. Дубинин. Он произвел на всех впечатление крайне мужественного начальника, владевшего своими подчиненными и собой. Ни тени смущения, растерянности. Он заявил, что сдал батальон с полного согласия всех его чинов. Не поверить этому было нельзя. В Дубинине всеми чувствовалась огромная моральная сила, и перед ней не устоял командир батальона, кап. Слоновский.
«Вы меня можете расстрелять, но не оскорблять!», — заявил он. К этого было достаточно, чтобы гнев против него исчез. Его и десятка три солдат, по его выбору, тут же назначили в команду разведчиков при батальоне, а спустя некоторое время он уже командовал ею, силой в 100 штыков, выполняя бесстрашно любое задание».
Будучи раненым, Дубинин был эвакуирован в Крым, и в Симферополе он присоединился к Орлову еще до начала формирования, а с началом формирования Отряда он стал помощником Орлова по строевой части.
Князь Романовский, которому кап. Дубинин был подчинен, как помощник Орлова, на вопрос о личности Дубинина сообщает: «Дубинин несомненно очень сильная личность, при чем точно мыслящая и отлично знающая, «чего хочет». Он импонировал всем своим существом, но его… «осторожность» в разговорах со мной навела меня на мысль быть на чеку».
Другими помощниками Орлова, которые играли какую-то роль в Отряде, были: князь Мамулов и подпоручики Гетман и Денисов. Гетман был личным адъютантом Орлова и, между прочим, вел переговоры и поддерживал связь с подпольщиками (Шафир).
Формирование Отряда, вернее, вербовка в отряд шла довольно успешно, и к половине января в нем числилось более 300 человек. Состав его, как было указано выше, был весьма разнообразный не только по своему прошлому, но и по политическим взглядам и взглядам на свое будущее и на будущее, вообще, Белого Дела.
Политическая: обстановка в Симферополе и вообще в Крыму в январе была сложная. Тяжелое экономическое положение населения Крыма, отрезанного от Северной Таврии, являлось хорошей почвой для пропаганды и действий левых элементов и, в частности, большевиков. Неустойчивое военное положение усугубляло обстановку.
В Симферополе большевики, видя какие-то перспективы в связи с отрядом Орлова, проявляли большую активность, тем более, что в симферопольской тюрьме в это время было заключено более сотни политических, эвакуированных из Харькова и других мест. В Севастополе большевики проявляли также активность, где Севастопольский Ревком во главе с В. Макаровым подготовлял на 23-е января восстание и захват власти в Севастополе (П. Макаров).
Крым был на вулкане событий. 9–11-го января на перешейках красные заняли Перекоп и Армянский Базар, продвинулись к Юшуни, занявши Карт-Казак, но нашей контр-атакой отброшены в исходное положение. 18-го января красные вновь атакуют там же, но неуспешно. В Севастополе морская контр- разведка в ночь с 20-го на 21-е января арестовывает городской комитет большевиков во главе с В. Макаровым, подготовлявшим захват власти.
Контр-разведка в Симферополе не оставляла отряд Орлова без наблюдения, зная настроение многих чинов отряда и его руководства, но, повидимому, никаких мер не принимала.
