В церковных притворах
— Никто не расшатывал с древних времен Так вероломно храм… В квартирах
— Позор! Царица семи корон{6} Хлыстовствует по вечерам!.. На улицах
— Смотри: возмущенье со всех сторон! Фарс! Балаган! Срам! Прозревающий в своем монастырьке
Демон грозный и мелкий бес нам Ложь нашептывают все лукавее… Боже, скрой омофором небесным От врага глубину православия! Если братства наши бессильны Перед царством его встающим — Укажи, где хранить светильню И кому передать в грядущем! Зигзагообразный луч внезапно пронизывает на миг глубину Нижнего слоя. Там, вблизи опрокинутого острием к центру земли капища античеловечества, тяжко пульсирует дряхлое тело Жругра, демона великодержавной государственности. Щупальца жадно всасывают пищу из почв, подобную красной росе. Голова на длинной шее то припадает к земле, то взмывает в вышину. Он претерпевает муку размножения: от его туловища отпочковывается уменьшенное его подобие. Бледное, тощее, с огромной пастью{7}, оно юлит вокруг старика, стараясь откусить одно из его щупалец.
Вспышка гаснет.
Дробный, настойчивый стук в Западные ворота.
Монотонно-высокий Голос из-за ворот
Довольно с нас лампадок и просфор. Хотим — Босфор! А чтоб народ впотьмах не костенел — И Дарданелл. Мы подновим облупленный фронтон, — Ведь я — бон-тон, Я — доктор прав, на мне всегда сюртук. Тук-тук. Тук-тук. Голоса в ареопаге
— Государь, не впустить ли? — Смажем маслицем петли — И не скрипнут, пожалуй… Чугун-то тяжелый!.. Августейший
Непрошеных сватов Прошу без советов. Голос за воротами
Я к вам — посол от тех, кто трезв и бодр. Ваш хлипкий одр Мы укрепим: поймите странный ход! Не Дон-Кихот Наш идеал, а уж скорей Гладстон{8}. Зачем же стон? Зачем же вновь я слышу, как всегда, Ни «нет», ни — «да»! Говор в домах
— Умнее не сумел тоста… — Этот из того ж теста. — Разве это вождь? Паста! — Было бы им всем пусто! Ворчание в подворотнях
— Врали про народ? — Врали!