открыты, голова шевелилась.
Ни Шайдуллин, ни Поречников в кадр не попали.
– Они до сих пор в отключке?! – удивилась Марина. – Что там у них происходит?
Никто не издал ни звука, а картинка на мониторе снова сменилась. Изображение было более четкое, хоть и слишком подвижное, зато теперь в кадр смотрел Вячеслав Иванов. Очевидно, он сам держал камеру в руках.
– Эй, вы там? – спросил он. – Знаю, что вы меня видите. Вы там, наверно, вообще все видите, правда?
Он на мгновение отвернулся, камера дернулась в сторону. Одновременно на другом мониторе было видно, как автобус вильнул в сторону, объезжая какого-то инвалида на «Оке».
– Прошу прощения за технические неполадки, – хихикнул Иванов, вернувшись в кадр, – тут, видите ли, слишком оживленное движение.
– Скотина, – пробормотала Марина.
– Итак, – продолжил колдун, – у меня к вам творческое предложение: я сейчас уже выезжаю на трассу, там, по-моему, никаких постов ГИБДД нет, поэтому ехать я могу долго… Хм, во всяком случае, пока не кончится бензин. Я понимаю, что ментов вы еще не вызвали, в противном случае меня давно бы уже остановили. Так ведь?
Он сделал паузу, посмотрел на дорогу, потом с улыбкой заговорил вновь:
– Я вам так скажу, ребята: я стал бы победителем третьего сезона запросто. Таких экстрасенсов, как я, на вашем проекте еще не было. Я могу прямо сейчас посмотреть в кадр и послать вам импульс… Хотите? Ну, посмотрите на меня внимательнее, не бойтесь. Ну?
Он приблизил камеру к себе и, сделав широкие глаза, уставился в объектив. Лицо его теперь занимало весь экран. Марина отвернулась и наклонилась, выговаривая какие-то замысловатые ругательства, а Женька, успев зажмуриться, сделал затемнение на мониторе. Баранов отвернуться не успел и тут же пожалел об этом: в желудке что-то зашевелилось, в голове загудело. Черт возьми, Кашпировский просто проказник из детской комнаты милиции по сравнению с этими нынешними орлами! И они предоставляют этим людям эфир?! Хорошо хоть не прямой.
– Ну-ну, – поспешил успокоить их Иванов, – я не буду больше безобразничать, но теперь вы, надеюсь, понимаете, с кем имеете дело?
Женька снова сделал картинку яркой. Колдун улыбался, глядя на дорогу, и продолжал свой пламенный прощальный спич:
– Вы и понятия не имеете, с чем могли столкнуться, потому что для вас это игрушки, не более того. Вы не имеете ни малейшего представления о том, как живут люди, умеющие все то, на чем вы зарабатываете деньги! Вы не знаете, через что им приходится пройти! У них нет здоровья, нет друзей, – он зашелся на крик, – у них, в конце концов, нет никакого нормального будущего, о котором мечтают миллионы нормальных людей!
– Говори за себя, ублюдок, – пробормотал Женька Ксенофонтов.
– Но теперь вы многое поймете! – успокаиваясь, сказал Иванов. – Жаль, что не успел устроить вам сюрприз, но вы меня запомните, это я вам обещаю. Вы продолжаете снимать? Ну снимайте, снимайте…
Он повернулся, но на этот раз в другую сторону – в салон. Лицо его вытянулось.
– Что там происходит? – воскликнула Марина. – Женя, включи салон, быстро!
Ксенофонтов послушно исполнил приказ, а Валентин Баранов стал набирать номер на своем мобильном телефоне. Пожалуй, действительно пора завязывать с играми, пока еще кто-нибудь не отдал концы.
«То, что тебя не убило, сделало тебя однозначно сильнее… Он не укокошил тебя в первый раз, и тем самым он научил тебя защищаться, научил выкарабкиваться и помог твоему организму найти противоядие. А кстати, может быть, он же и научил тебя самого стрелять?»
Михаил Поречников приподнялся на локтях, прищурился, потер пальцами глаза. Во рту еще ощущался привкус металла, но все самое страшное осталось позади. Сейчас действительно получилось значительно лучше и быстрее, чем после удара в лесу. Его мозг учится вместе с ним, он приспосабливается и овладевает новыми трюками. Пожалуй, через годик-другой Михаил сможет исчезать, как Дэвид Копперфилд, и залечивать огнестрельные ранения, как Максим Камеррер из «Обитаемого острова». Три раза «ха-ха»…
Он осмотрелся. Колдун сидел за рулем и что-то вещал в видеокамеру, отнятую у оператора. Как Михаил и предполагал, никто даже не попытался оказать психу сопротивление, все так же сидели на своих местах, прижав уши, и ждали конца света. Вот только Кремер, кажется, пытается что-то сделать, но ей явно не хватает сил или она просто еще не до конца пришла в себя – все-таки Иванов нехилый парнишка и он довольно основательно приложился кулаком к ее голове.
Ладно, сволочь, будем разбираться по-пацански, если ты так этого жаждешь.
Он поднялся на ноги, оглянулся назад. Шайдуллин все еще пребывал в отключке, и это всерьез обеспокоило Михаила. У Рустама Имрановича не было «противоядия», и если учесть, что сам Мишка случайно во время съемок вызвал у него носовое кровотечение, то что мог сотворить разъяренный псих Иванов?
Миша наклонился, проверил пульс. Шайдуллин был жив, и этого на данном этапе достаточно. Нужно решить главную проблему.
Колдун Иванов увидел его в зеркале обзора.
– Эй ты! – крикнул он, опуская камеру. – Стой, где стоишь!
Михаил и не думал слушаться. Он уверенно двигался по проходу, держась за спинки кресел, по дороге похлопал по плечу оператора, кивнул Сергею Никаноровичу и Наталье Платоновне… Надо же, даже вспомнил их имена, а то все – «старосветские помещики», неудобно как-то. Господи, они ж все напуганы до смерти, как будто их угнали террористы, обвешанные гранатами.
– Стой на месте, Поречников! – повторил свое требование колдун. Теперь, на коротком расстоянии, Миша заметил, что он немало удивлен таким поворотом. Видно, парнишка был уверен, что действует наверняка. – Я не шучу, Поречников, остановись!
– Что ты сделаешь?
– Увидишь.
– Уже видел. Не впечатлило.
Михаил поравнялся с первым рядом салона. Людмила Кремер полулежала на двух креслах, опершись локтем и свободной рукой почесывая лоб. Она приподняла голову, слабо улыбнулась Михаилу. «Так, она вне игры. Что ж, к сожалению, против лома нет приема»…
Миша остановился перед кабиной, став коленями на повернутые в салон кресла.
– Останови машину, Славик, скажи, где находится похищенная девушка, и вали отсюда на все четыре стороны.
Иванов осклабился.
– А хрен тебе! Попробуй меня остановить!
Миша посмотрел вперед. Автобус выехал из городской черты и теперь несся по узкой двухполосной дороге мимо маленьких домиков, садовых участков и магазинчиков. Асфальт был неровный, с приличными выбоинами и трещинами, и достаточно одного неверного движения руля, чтобы машина врезалась в какую- нибудь встречную тачку либо вылетела на зеленые грядки садоводов.
Миша посмотрел на спидометр.
– Сбрось скорость, кретин, пока мы все не погибли! Ты же девяносто идешь!
Иванов в ответ лишь хрюкнул от восторга.
– А какой же русский не любит девяносто, Поречников! Ты что, испугался, сын кулацкий?! Ты не русский разве?!
И с веселым визгом, похожим на гиканье ковбоев Дикого Запада, выгоняющих табун, он вильнул рулем влево. Несущаяся по встречной полосе белая «шестерка» не успела среагировать и царапнула по автобусу боком. К счастью, машина удержалась на дороге – Миша увидел это в зеркале.
– Ты что творишь, ублюдок! – заорал он. – Ты угробить нас хочешь?!
Иванов только рассмеялся в ответ. Миша понял, что за рулем их автобуса сидит камикадзе.
«Он псих. Самый обычный псих, личное дело которого Ирина Королева, упокой Господь ее душу, просто пробежала глазами. Он не отдает себе отчета в своих действиях, поэтому у нас мало времени».
