— Знаете, что ваши полковники делают с нашими девушками? Пойдемте — ка разберемся.
В эту минуту над ущельем пролетел вертолет. Все прижались к скалам. Вертолет ударил ракетами, мимо.
— Видели? Я вам не верю.
— Покажи зеленый пропуск, Марианна, — проговорила Татьяна Алексеевна.
Марианна сняла туфлю, загнула стельку и достала завернутый в тонкий полиэтилен заветный кусок картона. Этого боевик не ожидал. Зеленая печать сразу решила исход дела.
— Проезжайте. Слышали мы про вашего строителя, может, еще живой. Доллары есть?
— Две тысячи.
— Настоящие? Давай.
Вновь завыл мотор, взбираясь по круче. Затем машина сползла чуть вниз, пересекла ручей и свернула к домам селения.
— Приехали, — сказал рыжебородый.
Их повели к двухэтажному каменному дому, обнесенному оградой из угловатых камней. Слева и справа стояли другие дома, поменьше, с такими же оградами. Над крышами струился дымок, запах дыма был не смолистый, кизячный. Зеленели ветвистые чинары, кусты барбариса, но повсюду преобладал камень.
Все вошли во двор. Внутри него теснились хозяйственные постройки, пахло скотом и сеном. Сняв обувь, женщины вошли в горницу на первом этаже. Ее устилали пестрые половики, стояла легкая плетеная мебель, на беленых стенах висели портреты стариков в чалме и национальной одежде. В открытую дверь виднелась и вторая комната, светлая, с коврами, но туда их не пригласили. Их-то не пригласили, но что это? Занавески были подшиты златотканой лентой и красиво завязаны бантом! «Пять аулов…» — мелькнуло в уме. В горницу поместилось человек пять мужчин и хозяйка, пожилая чеченка в пестром, сложно- намотанном головном платке. Все молчали. Расстегнув чемодан, Татьяна Алексеевна спокойно, с врачебной приветливостью положила перед хозяйкой драгоценную скатерть в упаковке с окошечком, потом, неспешно высвобождая каждый предмет от шелестящей бумаги, принялась расставлять на лавке хрустальный сервиз, отделанный золотом. Закончила. Повернулась к Марианне. Та достала из сумки широкий черный футляр. Нажала на замочек и подала хозяйке бриллиантовое колье в овальном углублении черного бархата.
«Сережа, где ты?»
Один из мужчин поднялся. Они вышли во двор, приблизились к хлеву. Наклонившись, он толкнул дверь на ремнях. После яркого света показалось темно.
— Там.
В стороне от кур и овец на соломе лежал человек.
— Сережа! — кинулась Марианна.
Он не отозвался. Мать быстро надевала зеленый хирургический халат и шапочку.
— Кипяченой воды, и побольше.
Вода появилась. Она вымыла руки с мылом, протерла спиртом. Беспамятного Сергея вынесли на дневной свет, положили на кошму, которую быстро накрыли клеенкой. Натянули марлевый полог. Сергей был худ, небритость мешалась с куриным пухом. Они не опоздали. Марианна разрезала на нем рубашку и майку. Ранение было в грудь, в верхушку легкого, рана уже воспалилась, краснота захватила грудь и плечо.
— Надень перчатки, Марианна, будешь помогать. И чтобы никаких обмороков. Протри спиртом вокруг раны, теперь иодом. Скальпель. Зажим, тампон.
Она погрузила зонд в рану. Сергей застонал. Главное — вынуть пулю, обработать рану, сделать внутривенное вливание, чтобы поддержать силы для обратного пути. В докторском чемоданчике нашлось все, что нужно. Чеченцы молча сидели в трех шагах. Хозяйка подавала воду, отгоняла назойливых мух. С ограды глазели ребятишки.
— Вдень шелк в иглу, Марианна… завяжи нить… залей йодом весь шов.
Наложи салфетку… Теперь широко бинтуй вокруг тела, руки, шеи. Все.
Хирург стянула перчатки. Марианна надевала на Сергея чистую рубаху. Старое, окровавленное она свернула в пакет, чтобы не оставлять на хозяйском дворе. Сергей очнулся. Затуманенным взором увидел Марианну, тень улыбки скользнула по лицу, он забылся сном от лекарств, которые ввели в его кровь.
— Пойди к ручью, вымойся, отдохни полчаса. Ты пока не нужна, — отослала Марианну мать.
После ее ухода они осторожными руками обнажили исхудалое молодое тело, крепко вымыли горячей водой с мылом и губкой. Доктор осмотрела его, смазала йодом кровоподтеки, размассировала кровяные сгустки. Наконец, его переодели в чистое больничное белье. Хозяйка острой бритвой умело побрила ему лицо и голову. После всего окатили кипятком клеенку и повесили сушить на солнце. Видно было, что и клеенка, и марлевый полог пришлись ко двору.
Сергей спал, ухоженный и спасенный. Чеченцы о чем-то переговаривались. Бородатый водитель, который привез их в аул, подошел к Татьяне Алексеевне.
— Уважаемая, — застенчиво сказал он. — У нас в ауле есть раненые. Помоги им.
— Я врач, — ответила она. — Поехали.
Марианна осталась возле Сергея. День разгорелся, солнце припекало по южному, но здесь на высоте было прохладно. Аул стоял в теснине среди горных склонов на всхолмленном возвышении, опоясанном каменистым руслом ручья; шум пенистого ледяного потока доносился снизу, не замечаемый местными жителями. Ущелье замыкалось горами. По их отлогостям, чуть подернутым зеленоватой шкуркой, бродили пятна облаков. Облака неслись быстро и низко, ветер дул ровным теплым потоком снизу вверх из степей. Марианна достала из чемодана кусок хлеба. Увидев это, хозяйка вынесла ей простокваши и полную миску жареной баранины, горячей, необычайно вкусной. Поев, Марианна прилегла на кошму возле Сергея и заснула. Она не слышала, как вернулась мать, не видела, как смотрел на Татьяну Алексеевну бородач- водитель, вдовец с двумя детьми. Докторский саквояж был пуст, кроме раненых мужчин она осмотрела трех детей и двух женщин.
Машина покинула аул до сумерек. Дорога была столь же тряской, несмотря на все старания водителя. Сергей пришел в себя, силы его прибывали, он полусидел, вцепившись в поручень, удерживаясь от стонов. Марианна улыбалась. Он смотрел на нее и не верил.
— Как ты решилась? Отважная моя.
Горы отступили, вокруг тянулось гористое плоскогорье, прорезанное каменистыми гривками. Зеленый джип спустился на равнину и стрелой полетел в Северный без пересадок.
— Я разорву пропуск, мама?
— Конечно. Теперь нам все поверят.
Чего-чего они только не насмотрелись! Война, злая война. На шоссе их остановили наши, молодые ребята лет по девятнадцать-двадцать, удивленно посмотрели на женщин. Проверили их московские паспорта, документы Сергея. Они тоже слышали о нем, и тоже не верили своим глазам. И еще останавливали раз и другой.
Шофер сидел молча.
Наконец, показался аэропорт. Не доезжая очередных патрулей, водитель помог Сергею выбраться и тотчас уехал. На летном поле стоял большой пассажирский самолет. Они прибыли за полчаса до московского рейса. Сергей не позволил себя нести, дошел сам и сам поднялся по трапу.
Марианна обняла мать.
— Мамочка, мы сделали это!
— Отчаянная твоя головушка!
— Золотые твои ручки!
Оля стояла на балконе, накинув куртку на праздничное платье. Еще пятнадцать минут. В одиннадцать появится белая машина ее счастья. Стиснув холодные руки, она пряталась за выступом, не смея верить в свою судьбу. Она была бледна, как мел. Встреча с Димой вновь перевернула все в ее душе, а ведь она не сомневалась в своей судьбе. Только он! После родов она словно перешла порог безгрешных девичьих грез, Дима снился ей как любимый мужчина, сны были смелы, горячи… И вот он перед ней. Он будет ее мужем. Мужем! За что ей такое?
Накануне вечером Анна Николаевна как бы между прочим известила всех соседей и знакомых из
