— Раз проку нет, его не жди, а лучше чай попить иди! — спел Ярк, когда они вышли из сумрака мастерской на улицу.
Море и небо были похожи на два стеклянных полотна, стоящих под углом друг к другу Маяк на мысе чертил горизонт яркими лучами. Окна дома горели ярко-оранжевым цветом.
— Слышал? — спросил Ярк, останавливаясь на тропинке и предостерегающе подняв руки с растопыренными пальцами.
— Что? — Куойл слышал только тихое дыхание моря где-то внизу. Он хотел домой.
— Море. Я слышал большую волну. — Они стояли под янтарным небом и слушали. Темные спутанные ветви кустарника, утес, напоминавший мемориальную стелу.
— Вот! Слышал? — Ярк схватил Куойла за запястье, вытянув его руку туда, куда до этого показывал сам, на северо-восточную часть залива.
В поблескивающей воде светился сгусток голубого света. Луч маяка прорезал воздух над заливом, но не встретил ничего на своем пути. А за ним в сгущающемся сумраке шевелилось, мерцало и перекатывалось нечто темное и неизвестное.
— Это предвестник плохой погоды. Я часто такие видел. Скоро погода изменится.
Однако обманчиво ясное небо не предвещало ничего плохого.
Перед домом Верков вдоль дороги стояли легковые машины и пикапы. Сквозь кухонное окно Куойл увидел находящихся там людей. Он открыл дверь и вошел в музыку. Уэйви играла «Джой Лард» на аккордеоне, а Деннис подыгрывал ей на гитаре. А кто это поет? Бити вынула из духовки горячие противни и прокричала какую-то шутку. В ответ раздался взрыв смеха. Мэвис Бэнгз рассказывала тетушке о женщине в Сент-Джонсе, у которой была какая-то болезнь груди. Кен с другом стояли, прислонившись к стене и сложив руки. Они наблюдали за остальными, потому что впервые оказались не на простой кухонной вечеринке, а на званом ужине.
— Пап, — сказала Банни, дергая Куойла за наполовину снятую куртку. — Я так долго ждала, пока ты вернешься домой! Пап, пошли в мою комнату, я покажу тебе, что нам принесла Уэйви. Пойдем, пап. Ну пойдем, пожалуйста.
Она была чем-то возбуждена. Он очень надеялся, что дело было не в ее рисунках. Он боялся увидеть еще одно дерево, похожее на капусту брокколи. Весь холодильник уже был увешан ими.
Куойл позволил ей протащить себя через всю компанию, поймав на ходу взгляд Уэйви и ее улыбку, предназначенную только для него, и вошел в комнату Банни. Пока он шел по ступеням, ему на ум пришла мысль: может быть, любовь была похожа на коробку с конфетами разных сортов, из которой человеку позволялось брать больше, чем один раз? Какие-то конфеты жгли и жалили язык, какие-то пахли духами. В некоторых начинка была горькой, в некоторых — смешанный с медом яд. Что-то быстро проглатывалось, а что-то застревало в горле. И среди обычных мятных и сливочных карамелек попадались по-настоящему редкие, некоторые были смертельно опасны, а некоторые дарили тихое спокойствие и радость. Какую из них выбирает он сейчас?
Герри и Саншайн лежали на полу. Марти пододвинула миску с водой поближе к щенку лайки. Белый мех, свернутый бубликом хвост. Щенок галопом кинулся к Банни, схватил шнурок на ее ботинке и принялся тянуть.
— Это же белая собака, — он с трудом произнес эти слова. Наблюдал за ней краешком глаза.
— Это ездовая собака, пап. Уэйви привезла ее от брата, который выращивает ездовых собак.
— От Кена? Кен выращивает ездовых собак? — Он знал, что это не Кен, но никак не мог понять, что происходит. «Мужчина крайне удивлен, увидев в комнате дочери белую собаку».
— Да нет. Это другой брат, Оскар. Тот, у которого ручной тюлень. Ну помнишь, мы видели ручного тюленя? Нас туда возил Кен. А еще Оскар обещал научить меня дрессировать ее. когда она подрастет. Пап, мы будем участвовать в гонках, если она захочет. А еще я попрошу Шкипера Эла показать мне, как делать коматик. Это такие санки. Мы видели такие у Оскара. Когда я вырасту, то стану гонщицей на собаках.
— И я, — сказала Саншайн.
— Это самое приятное, что я слышал, девочки. Мои гонщицы на собачьих упряжках. Вы уже придумали ей имя?
— Уоррен, — сказала Банни. — Уоррен Вторая.
— Уоррен Вторая, — повторил Герри.
Куойл понял, что его жизнь может пройти в окружении династии собак по имени Уоррен.
— Папа, — прошептала Банни. — У Герри тоже будет собака. Брат Уоррен Второй. Ему подарят ее завтра. Только не говори ему, потому что это секрет.
Куойл спустился вниз, чтобы обнять тетушку и потом Уэйви. Его близость к ней придала ему смелости, и он поцеловал ее. Сильное искреннее объятие. Зажатый между ними аккордеон издал странный звук. Этот демонстративный личный жест публика встретила криками и аплодисментами. Это было уже равносильно объявлению о намерениях. Отец Уэйви сидел за столом. Одна рука лежала на колене, второй он стряхивал пепел сигареты в блюдце. Он кривовато улыбнулся Куойлу. Подмигнул, чтобы выразить одобрение, но не соучастие. Так вот от кого Уэйви научилась подмигивать. Только Джек стоял в темной кладовой и смотрел в окно.
— Джек, — позвала его Бити. — Что это ты там стоишь? Что тебе не дает покоя?
Она вытащила высокий белый торт, покрытый розовым кремом. Выложенные конфетами буквы: «Добро пожаловать, Агнис!» Куойл съел два куска и уже нацелился на третий, но он достался Билли Притти, который приехал поздно. Его голова была покрыта снегом. Он вошел и просто стоял возле плиты. Что-то в его позе говорило о том, что у него были важные новости. Все мужчины в комнате посмотрели на него, хотя он не проронил ни слова.
— Морские прогнозы мало что говорят, но я вам точно скажу: там собирается что-то серьезное. Идет сильный снег. А ветер дует узлов тридцать, не меньше. С востока, и становится все сильнее. Я думаю, идет вьюга. Послушайте. — Когда звук аккордеона затих и совсем смолк, все услышали вой ветра вокруг дома. — Должно быть, это один из полярных низких ветров, который на станциях не видно до тех пор, пока он не подойдет совсем близко. Я, наверное, поздороваюсь со всеми да поеду домой. Не нравится мне все это, — сказал Билли с набитым ртом. Прогноз не понравился и всем остальным.
— Я буду сидеть дома, приятель, — прокричал Джек Куойлу. — Я, знаешь, чувствовал, как она надвигается. Если я не уберу лодку, она разобьет ее в щепки. Мать поедет с Деннисом. — Он показал на жену и на Денниса. Все было понятно.
К девяти часам обеспокоенные гости разъехались, думая о заметенных дорогах и разломанных лодках.
— Похоже, ты привела ее за собой, тетушка.
Они сидели на кухне в окружении тарелок. Тетушка держала в руках свою порцию виски. В раковине лежал скелет из вилок.
— Никогда так не говори. Никогда не говори человеку, что он принес с собой шторм или вьюгу. Это самое плохое, что ты можешь ему сказать. — Но ей было приятно.
Часы с маятником, привезенные с экватора в Северное полушарие, будут спешить. Арктические реки сильнее размывают правые берега, а охотники, потерявшиеся в северных лесах, невольно уходят правее выбранного ими маршрута из-за вращения земли под их ногами. На севере самые опасные западные бури часто начинаются с восточного ветра. Все это связано с кориолисовым эффектом вращения Земли, создающего ветры и потоки воздушных масс, обратный поток и вихревые бури.
— Переменчивый ветер, мерзкая погода, — бормотал Билли Притти, боком съезжая с холма. Ветер теперь дул под углом в северном направлении.
Несколько дней назад он видел предвестников этого ветра — ромбовидные светящиеся пятна на мутном небе: почти сразу уловил внутренним чутьем этот ветер, его направление, расчерченное этими ромбами как пометками на старых картах, называемыми «розой ветров». Карта ветров его побережья показывала изменение направления с северо-восточного на юго-западное.
К полуночи ветер уже дул четко на запад, и Билли слышал его стоны и вой, заявляющие о приходе одного из самых страшных известных человеку вихрей. Он был родственником Голубому Северному и
