усмехнулся:
— Не бойся, не моя профессия.
— И за то спасибо, — пробурчала Раиса, — а то совсем бы полный набор…
Они шли просто так, без цели, гуляли, и все. Но Пермяков не удивился, когда в конце концов вышли не к Павликову общежитию, а к Раисиному.
Немного постояли на тротуаре под фонарем.
— Смотри, — удивился Пермяков, — уже ночь.
Раиса ворчливо сказала:
— Ночь не ночь, а ужинать-то надо. Пошли?
— Твои не спят?
— А хоть и спят. На кухне посидим.
— Павлик постное масло принес, — вспомнил он.
— До утра не скиснет! — отмахнулась Раиса. На кухне, куда прошли неслышно, она быстро собрала ужин. И, пока Пермяков ел, сидела, угрюмо задумавшись, бормоча:
— Чего же теперь делать-то, а? Надо же такое!
— Ты о чем? — спросил он.
— Да ну их! Я вот думаю — как бы дальше не цеплялись.
Поморщила лоб и неуверенно предложила:
— А может, сторожем пойти или вахтером? В универмаг, на базу… Сутки отработал, трое гуляй. На базе — там вообще сиди себе с книжечкой.
— Это можно, — сразу согласился Пермяков.
— Главное, числиться будешь, — обрадовалась она. — А ночь отдежурить, это и я за тебя могу.
— Тогда вообще милое дело, — с энтузиазмом, отозвался он, и Раиса вновь не уловила тонко позванивавшую в его голосе досадливую злость. Она снесла посуду в мойку и медленно перемыла под слабой, почти беззвучной струёй. Потом спросила:
— У тебя специальность хорошая была?
— Сперва хорошая, потом так себе.
— А я поняла, что ты был специалист. Хватка чувствуется.
Пермяков ждал, спросит, нельзя ли профессию восстановить. Однако Раиса больше на эту тему не заговаривала.
Они довольно долго сидели, обнявшись, в темноте кухни. Потом в комнате что-то зашевелилось. Одна из Раисиных девчонок вышла по своим делам, не обременяя себя излишней одеждой. Разглядев в кухне мужской силуэт, она с коротким визгом бросилась назад в комнату.
— Видишь, человека напугал, — огорчился Пермяков.
— Переживет, — сказала Раиса.
— Идти надо. Ты завтра как?
— В вечер.
— Ну вот и зайду с утра.
У двери снова обнялись. Он хотел идти, но Раиса не отпускала.
— Ты чего?
— Не было у дуры хлопот, — ответила она. Уже через порог спросила:
— Насчет вахтера узнать?
Так, подумал он, ничего себе. Весело. Кем только ни числился, а в сторожах еще не сидел. На пенсионные должностишки еще не сватали…
— Не, — ответил он, помедлив, — в вахтеры неохота. Вот в сторожа пойду.
Сказано это было с добродушной ленцой, интонацию он вполне контролировал, а вот настроение уже не мог удержать в положенной колее. Он ощущал, как нарастает внутри не то чтобы обида — на кого? — и даже не раздражение, а какая-то неясная злость. Это было глупо, но он чувствовал, что вот-вот сорвется.
Стоп, подумал он, ни к чему. Не по делу.
Но остановиться уже не мог…
— А разница? — спросила Раиса. — Что сторож, что вахтер, один черт.
— Не, — возразил Пермяков и упрямо потряс пальцем, — сторожем лучше.
— Ну, пусть сторожем, — терпеливо согласилась Раиса. — Узнавать?
— А сколько там платят?
Вопрос был риторический — сколько платят, знали оба.
— Хоть бы и даром, — сказала Раиса, — чего ты беспокоишься? С голоду не умрешь: уж одного мужика как-нибудь прокормлю.
Видно, пустой разговор вокруг ясного дела стал ей надоедать.
— Это конечно, — морща лоб, кивнул Пермяков. — Но, понимаешь, неловко как-то: мужику — и упираться за восемь червонцев. Ты вон баба, и то…
— Так я же на сварке. У нас книжечку не почитаешь!
Она начинала злиться, и от этой ее злости Пермяков сразу почувствовал себя, спокойнее. Он спросил беззаботным тоном стороннего человека:
— А вообще тут в Ключе кто больше всех огребает?
— Скреперисты, наверное, — хмуро бросила Раиса, — тоже давила в себе злость.
— По многу выходит?
— Как работают. А то и по восемьсот.
— Больше начальника стройки? — поднял брови Пермяков. — Вот это бы мне подошло..
— А кто мешает? — жестковато спросила Раиса. — Пойди на курсы, годик поучись, годик попрактикуйся — и все дела.
— Два года? Это долго, — отказался Пермяков. — Вот недели бы за две…
— Ну, попробуй, может, и получится.
— А на спор если — за два дня.
— И на что спорить? — спросила она, не слишком пряча пренебрежение к разболтавшемуся мужику.
— На что хочешь, — щедро сказал Пермяков и со спокойным азартом посмотрел в глаза Раисе. Она что-то заподозрила.
— Работал, что ли?
— Кем?
— На скрепере.
— И близко не подходил.
— А как же спорить собираешься?
Пермяков уверенно сказал:
— Нет такой машины, чтобы за двое суток ее не понять. Кроме, конечно, разных там… Ладно, Ключа это не касается.
Раиса посмотрела испытующе:
— А сломается что?
— В первый-то день не сломается! А за ночь я тебе не то что паршивый скрепер — дирижабль по винтику разберу, смажу и опять соберу.
От его напора Раиса совсем присмирела.
— Механик, что ли?
— Отчасти, — ответил Пермяков уже без азарта. Он был недоволен собой: завелся, расхвастался. Да и приврал — чего уж там…
Раиса вдруг спросила:
— Спать очень хочешь? Он удивился:
— Да пока нет.
— Давай чаю попьем.
— Мы же только из-за стола.
