«Классовую борьбу во Франции» весьма внимательно), изменившие прежние представления о человеке. Существенные коррективы внесла и вторая мировая война, многое в позиции писателя поставившая под сомнение.
Рассматривая истоки творчества Грака, не следует забывать и того, насколько важным для него был опыт
Поразительна «география» интересов Грака; писатель свободно перемещается не только во времени, но и в пространстве. Он пишет о По и Расине, Бальзаке и Клейсте, о Стендале, Флобере, Золя, Радиге, о «Вертере» Гёте и о «Тонио Крегере» Томаса Манна. В его книгах мы найдем проницательные суждения о творчестве Мориака, об отношениях литературы и кино, как и о разных других, не менее интересных вещах.
Специальных статей, посвященных русской литературе, у Грака нет, но она постоянно присутствует на страницах его книг. Можно было бы сказать, что многие явления французской литературы писатель рассматривает как бы сквозь призму литературы русской. Так, Фабрицио дель Донго оказывается «лишним человеком» («как говорят русские»); здесь у Грака появляется мотив лермонтовского «одинокого паруса», там — любопытные замечания о повести Чехова «Степь», а Толстой подсказывает Граку новый угол зрения на рисуемый им пейзаж и т. д.
«В замке Арголь» — и в самом деле, как уже было сказано, — произведение в высшей степени странное для времени, в которое оно было написано. Уже в обращении «К читателю» автор говорит о сознательном, нарочитом введении в его роман особой «машинерии», целого набора художественных средств, традиционных для готического романа и придающих произведению загадочный характер, колорит средневековой легенды: старинный замок в лесу, словно перенесенный из сказаний цикла короля Артура, подземные ходы, заброшенная часовня, где хранятся предметы, возвращающие нас к истории волшебного Грааля, мир, полностью исключенный из Истории и созданный воображением писателя.
Так когда же происходит действие в романе? Мы могли бы долго теряться в догадках, если бы не некоторые примечательные обстоятельства.
Владелец приобретенного им в глуши Бретани замка, где разворачиваются странные и мрачные события, молодой Альбер, обуреваемый жаждой знаний, побывал в самых старых университетах Европы — в Галле и Гейдельберге, в Падуе и Болонье. Он изучает творения Платона, Канта и Лейбница, но особенно его привлекает (как, впрочем, и самого Грака) философия Гегеля, и все это естественным образом переносит читателя из далекого средневековья в более близкие к нам времена. Драма начинается с того момента, когда в аргольском замке появляется друг Альбера, Герминьен, с прекрасной молодой женщиной по имени Хейде.
Герминьен — вполне
«В замке Арголь» — роман о судьбе и предопределении, о трагической борьбе плотских страстей, слепых инстинктов и духовного начала, борьбе, в которой на карту поставлена человеческая жизнь. Грак мобилизует аллюзии и прямые ссылки на произведения искусства — будь то музыка, живопись, литература, — которые ставят перед нами загадки, вызывают ассоциации, создающие атмосферу надвигающейся трагедии, ощущение опасности, предчувствие катастрофы, местами же просто заменяют пространные описания. Зачем описывать замок Альбера, если можно сказать, что он напоминает картины Клода Желле (но все ли помнят, что художник, более известный под именем Клода Лоррена, «специализировался» главным образом на изображении пейзажей с развалинами старых замков?[3]); в убранстве залов, в сочетании цвета стен и мебели нечто напоминающее колорит картин Гогена и т. д. Ни Лоррен, ни упоминаемые в романе Лоэнгрин или гравюра Рембрандта не приближают нас к пониманию назревающей драмы, но вот находящаяся в комнате Герминьена небольшая гравюра Дюрера, изображающая страдания раненного копьем короля Амфортаса, вызывает в памяти легенду о несчастном короле-хранителе Грааля. Амфортас понес наказание за любовь к соблазнившей его прекрасной волшебнице Кундри. В нашем сознании восстанавливается вся цепь сложного, трансформировавшегося в течение столетий сказания о Граале — от Кретьена де Труа (XII век) к Вольфраму фон Эшенбаху (ок. 1170–1220) и «Парсифалю» Рихарда Вагнера (1882) — и высвечивается тайный смысл драматических отношений между персонажами «В замке Арголь». Любовь Хейде к Альберу, насилие, совершенное Герминьеном над Хейде в лесу, загадочное ранение Герминьена (как и Амфортас, он обречен на страдания), смерть Хейде от принятого ею яда и ее похороны в часовне, где Альбер, когда-то давно, еще не зная ее, пророчески вырезал на камне ее имя, и, наконец, завершающее роман убийство Герминьена Альбером делают роман Грака романом предопределения, рока: как и для Амфортаса и Кундри, смерть должна была стать для Герминьена и Хейде освобождением от страданий, освобождением, которое они ищут, навстречу которому идут.
Насколько тема человеческой судьбы, предопределения была важна для Грака, говорит и единственная написанная им пьеса (если не считать сделанного им перевода «Пентесилеи» Клейста) «Король-рыболов» (1948), своеобразная трактовка все той же легенды о Граале, его хранителе Амфортасе (он и есть король-рыболов) и Персевале (Парсифале).
Если первый роман Грака стал произведением «чистого воображения», то в последовавшем за ним через несколько лет романе «Un beau tenebreux» (1945) действие происходит во вполне реальной среде — в Бретани, не в той загадочной и мрачной, где был затерян аргольский замок, а на ее песчаных пляжах, в комфортабельной, вполне современной гостинице.
В романе открывается существенная грань мастерства писателя: описывая природу Бретани, он показывает ее в разное время дня, при разном освещении, каждый раз находя свежие краски, тонкие цветовые нюансы, используя точные, единственно возможные, часто — редкие, «изысканные» слова; изображаемое им море мы ощущаем как живое, словно находимся на его берегу, вдыхая сырой, пропитанный морскими запахами воздух. Это на нас падают с мокрых после дождя деревьев холодные капли, а под нашими ногами — влажная, омытая дождем трава.
Здесь, на лоне природы, отдыхает в конце лета небольшая группа молодежи: Жерар, рассказчик, наделенный Граком некоторыми автобиографическими чертами (он — выпускник университета, участвовавший в войне и побывавший в немецком плену), молодые супруги Анри и Ирен, Кристель, замкнутая в себе, рассудочная и вместе с тем поэтическая натура, «принцесса» среди обыкновенных людей с их обыкновенными желаниями, чувствами, отношениями. И наконец, загадочная пара, с первого же момента своего появления привлекающая общее внимание, — Долорес и Ален.
Как можно было заметить, роман «В замке Арголь»— книга, которая, если воспользоваться словами самого Грака, выросла из других книг, или, точнее, из воспоминаний о них, еще в большей степени это следовало бы сказать о романе «Un beau tenebreux».
Кстати, как перевести это несколько странное название? «Мрачный (сумрачный, печальный) красавец»? Вряд ли такой перевод возможен в граковской стилистике, да кроме того, само это название уже несет в себе совершенно неожиданное напоминание о романе, который мы, если даже не читали его, знаем по… «Дон Кихоту» Сервантеса! «Рыцарем печального образа» (beltenebros) назвал себя неустрашимый гидальго, подражая герою романа Гарсии Родригеса Монтальво знаменитому Амадису Галльскому. Впрочем, ничто в произведении Грака, кроме его названия, не напоминает нам о рыцарских романах, но вся книга в еще большей степени, чем роман «В замке Арголь», построена на аллюзиях, прямых или скрытых цитатах, ссылках на огромную массу произведений, которые должны дополнить наши представления о персонажах романа, приоткрыть тайну их судеб. Одно перечисление имен писателей и художников, которые встречаются в романе, могло бы занять целую страницу. Это Шекспир и Гёте, Шатобриан и Тургенев, Стендаль, Гоген, Мориак, Боттичелли, Данте, Элюар… Если вы не читали «Овального портрета» По, повести Достоевского «Вечный муж» или «Саламбо» Флобера, то что-то для вас, возможно, окажется здесь утраченным, останется не до конца понятым.
