заряженной ракетницей и увидев мышь, выстрелил. Убил мышь или нет, не знаю, но капонир поджег. А в капонире стоял самолет. Забегали, засуетились, а сделать ничего не можем. Выкатить его втроем невозможно, а огонь уже к самолету подбирается. Хорошо, что прибежали соседние экипажи и вместе с ними мы с трудом выкатили самолет из горящего капонира. Пока толкали, я седым стал от волнения. Отругали меня, конечно, крепко, но серьезно наказывать не стали. Рука у начальства не поднялась. В то время я был в полку на своем месте надежный штурман и хороший вояка.
Во второй половине этого же дня на аэродроме приземлился Миг-3 и подрулил к нашему самолету. Это был капитан Хлусович, заместитель командира 180 ИАП, который много раз прикрывал наш полк. Они сидели на аэродроме Ерши ближе к линии фронта за Волгой. 14 октября авиаполк потерял связь с окружающим миром. На свой страх и риск решили перелететь в Калинин. Он с командиром полка вылетел на разведку. Прилетели в Калинин, сделали круг. Аэродром пустой, но лежат посадочные знаки. Решили садиться. Первым сел командир полка майор Сергеев, а Хлусович сделал еще один круг. Отчетливо видит Сергеева, видит как к нему подошли люди, он кому-то докладывает. Сел и он. Подрулил, выключил двигатель. Сидит и удивляется, почему Сергеев стоит на месте и не вылезает из самолета. В это время к Хлусевичу подбежал 'полковник' в нашей форме и заговорил, но не русском языке, а на немецком: - 'Шнель, шнель...' Стало понятно, что аэродром уже занят немцами и они, приземлившись на нем, попали в ловушку. Хлусевич оворит немцу: - 'Момент, момент...' - а сам шприцует двигатель для запуска. В это время 'полковник' вскочил на плоскость с пистолетом и бросился к кабине. Хлусович, своим пистолетом, который предусмотрительно достал из кобуры, внезапно врезал этого 'полковника' по голове Да так сильно, что свой пистолет у него выпал из рук, а пистолет немца, когда тот от удара потерял сознание, упал в кабину Хлусовича. Мгновенно запустил двигатель, дал по газам и с места взлетел. Тут же передал по радио ситуацию идущим сзади группам своего полка. Встретил на пути наш аэродром и произвел посадку.
Потом, когда освободили Калинин, очевидцы рассказали, что Сергеева долго мучили и потом расстреляли. Нашли мы его в декабре после освобождения Калинина и похоронили в братской могиле, вместе с другими убитыми нашими воинами.
* * *
Полк вновь приступили к боевой работе. Бои шли уже в непосредственной близости от Москвы. Первая забота - это разведка, где же немцы?
Наш экипаж на бреющем полете был послан Полбиным разведать все дороги и определить как далеко и где находится противник. Все было сделано. Я в это время уже был мастер, Филя только успевал выполнять мои сигналы по световому табло: 'влево', 'вправо', 'прямо', как договорились на земле. Задание выполнили отлично, все установили, донесение пошло высшему командованию. Погода в это время не баловала. Качество разведки понравилась командованию, и мы стали каждый день утром летать на разведку, на малой высоте и в плохую погоду. Разведка это очень сложный и опасный вид боевой работы, ведь летит один самолет без прикрытия истребителей.
Вскоре, когда собрались все остатки летного состава мы перелетели на другой аэродром - Борки. Это южнее Кимров. Аэродром был всепогодный, с бетонированной взлетной полосой. Расквартировались в деревне Теплица. Вечером в свободное время забивали 'козла'. Вот и все развлечения.
Обстановка на Западном фронте была ужасная. Мне как разведчику, это было виднее всех. Все дороги, ведущие на Москву были забиты колоннами танков и другой техникой немцев. Наших войск видно не было.
К нам на аэродром посадили и истребителей для прикрытия нашего полка. Они очень добросовестно выполняли свои обязанности. Когда они нас прикрывали мы потерь не имели. Но в плохую погоду они не летали и мы часто летали без прикрытия. Особенно было тяжело в конце месяца. Немцы уже заняли Волоколамск, выходили на ближние подступы к Москве. Интересно, что мы не теряли самообладания и были почему-то уверены, что Москву не сдадут. Все мы верили, что Сталин не допустит сдачи Москвы, - он же сила, умница, и видит далеко.
7 ноября нас подняли в 7.00. Поставили задачу нанести бомбовый удар по полевому аэродрому Волоколамск. Приехали на аэродром - снег валит, 'ни зги не видно'. Посидели до 10.00, послушали Москву по радио. Передавали репортаж о параде на Красной площади. Где-то в полдень, Полбин построил полк и зачитал приказ о награждении личного состава полка орденами и медалями.
Из тех, кто находился в строю, награжденных было всего пара человек. Остальные награжденные находились в тылу, в Переяславле-Залесском. Экипажи, оставшиеся без самолетов ('безлошадники'), ждали там переформирования.
- Поздравляю с награждением! - провозгласил Полбин.
- Ура, ура! - крикнули несколько голосов.
Видя наше разочарование, Полбин сказал, что ожидается более солидный список, и отдал команду разъехаться по квартирам, объявив, что боевой работы сегодня не будет.
Приехали мы на свою квартиру. В ней жили Борисов, я, Демченков, Корбасов, Юрьев, Жмурко и еще не помню кто, но нас было человек восемь.
Борисов говорит:
- Сейчас будем праздновать.
О чем-то переговорил с хозяйкой, затем вносит ящик водки и говорит:
- Это тебе, Коля. Я тебе обещал литр, за то, что ты меня вывел из окружения к своим, а ставлю ящик.
Хозяйка притащила целый таз жареных кур, переложила их на большой стол и мы принялись праздновать.
Погода не улучшалась, и мы отдыхали до 10 ноября. Когда облачность наконец-то рассеялась, мы пошли сначала на разведку, а потом и на боевые полеты. Летали очень часто, по 3 - 4, а иногда и по 5 раз в короткий зимний день. 1-я эскадрилья работала также ночью. У нас во второй эскадрилье было пять самолетов, а у них четыре.
Мы наносили удары по районам Дорохово, Ново- Петровскому, Волоколамску, Истре, Лотошино и многим другим пунктам Подмосковья.
* * *
Однажды во второй половине ноября, нас с Филей послали на разведку в район Волоколамска. Нужно было обнаружить КП немцев. Полетели как всегда с бомбовой загрузкой. Нашли какое-то непонятное круглое белое полотнище и красный крест на нем. Что это было не знаю, но мы об этом доложили командованию по радио. На обратном пути напоролись на 'Хеншель-126' - немецкий корректировщик.
- Филя, давай собьем 'Хеншеля', - предлагаю я.
- Давай!
- Маневрируй, подводи его под мою спарку.
Филя лавирует, я прицеливаюсь и луплю по 'Хеншелю'очередь за очередью. Совсем вплотную подошли, а он все вертится. Я и по трассе луплю, и в прицел, никак не падает. Вижу по нам начала стрелять зенитка, я включил сбрасыватель бомб, сбросил на зенитку бомбы, а сам к прицелу. И все-таки 'Хеншель' пошел к земле и больше мы его не видели.
Только прилетели домой, а нас уже поздравляют со сбитым. Оказывается наши наземные войска, наблюдали этот бой, видели, что наш самолет СБ сбил 'Хеншеля' и позвонили в полк. За этот 'Хеншель' я получил 1000 рублей в качестве законного вознаграждения.
Еще раз повторяю, что кому-кому, а нам с Филиппом работы было по горло, так как мы летали в любую погоду, поэтому в день часто вылетали по пять раз.
Однажды после возвращения с задания подходит к нам наш секретарь партбюро старший техник-лейтенант Пашков и говорит мне с Филиппом, чтобы мы написали заявления о приеме в кандидаты в члены ВКП(б). Мы написали, а через три дня нам вручили кандидатские билеты. Ни заседания партбюро, ни собрания не было.
В это время произошел несчастный случай: комиссар эскадрильи старший лейтенант Черняков и штурман эскадрильи лейтенант Трофименко в плохую погоду полетели на боевое задание в район Волоколамска. После бомбометания ушли в облака, перелетели линию фронта в облаках и в районе станции Чисмена пробили облачность над станцией. Наши наземные войска, увидев самолет, открыли по нему ружейно- пулеметный огонь (высота была метров 50) и сбили его. Экипаж погиб. Вот что значит 'у страха глаза велики'. Там их и похоронили незадачливые стрелки.
Во второй половине ноября 1941 года немцы усилили свои наступающие войска, потеснили наши обороняющиеся части и подошли к городу Клин.
Вот здесь нам работы хватало. Делали по 4 - 5 вылетов за светлое время суток. Летать было близко, нам быстро подвешивали бомбы, мы их сбрасывали на немцев и летели за следующей партией бомб.
Помню такой эпизод: немецкие войска входили в Клин, погода была плохая. Мы полетели одиночным самолетом. Как обычно в такую погоду, зашли в тыл к немцам, а потом с разворотом на 180 градусов вышли к дорогам, ведущим в Клин. В 10 километрах западнее Клина была развилка дорог, ведущих в город, и на этой развилке мы обнаружили большое скопление танков, самоходок и пушек. Работаем! Демченков выдерживает курс над дорогой, я включаю бомбосбасыватели на автоматический сброс бомб с интервалом 50 метров, а сам берусь за спарку. Макаров тоже лупит со своего 'кинжального'. Сергею Макарову с задней сферы все видно и он кричит: 'Ох, здорово, как в кино!'. Бомбы рвутся в колонне... Взрывы, пожары, свалка и паника у немцев. Весь боезапас израсходовали, а было 1800 патронов. Макаров докладывает - ранен в кисть руки, а потом кричит: 'Нет! нет! Не ранен!...' Он поймал пулю на излете, когда мы были уже в облаках и летели домой. Оказывается пуля пробила фюзеляж самолета, попала ему в руку, ударила и застряла уже обессиленная. Вот было смеху! Мы привезли очень много осколков в самолете и в этот вечер перелетели подальше в тыл на аэродром Нерль, а на старом месте остались только истребители.
Обстановка на фронте остается сложной. Мы работаем ежедневно от темна до темна, первая
