— На этот вечер у меня четкие планы, Чарлз, — сказала она. — Может, лучше поговорим о твоих планах?
—
Но говорил он неуверенно. Клэр не имела привычки брать на пушку. Она выжидала удобной минуты, а потом наносила точный удар.
— Чарлз, — жестко сказала она, — у меня есть сведения, что в Вашингтоне находится одна молодая особа…
— Черт побери, Клэр!
— …которая якобы покинула Вашингтон навсегда…
— Неужели ты и вправду думаешь…
— …и если
Уитмор плюхнулся в кресло и закурил сигару. Этим мужским жестом он пытался сохранить в поражении хоть немного достоинства.
— …я соберу вещи и уеду!
Уитмор откинулся на спинку кресла и уставился в потолок, затем выпустил вверх три дымовых колечка. Ему было показалось, что тишину нарушил выкрик: «Работу сейчас!», но он догадался, что это его воображение, потому что кабинет был непроницаемым для звуков. Но не для жены.
— Не грози мне, Клэр, — спокойно сказал он, снова входя в свой излюбленный образ пароходного шулера.
— Это не угроза, это факт.
— Уехать будет безумием. Тебе пришлось немало вынести, чтобы попасть сюда.
— Может, именно это и было безумием. Дело в том, что, если я уеду, моя жизнь улучшится во всех отношениях, а твоя, поскольку для тебя жизнь есть и будет политика, значительно осложнится. Подумай об этом, Чарлз, и, может, составишь на этот вечер более разумные планы.
Она улыбнулась и вышла. Уитмор сидел за столом и, прикусив сигару, обдумывал следующий ход. Клэр схватила его за горло — это было ясно им обоим. Ей ничего не стоило уничтожить его, уехав и возбудив дело о разводе, а в том, что она способна на это, он нисколько не сомневался. Однако он улыбнулся и стал смаковать этот вызов. Он думал, что можно как-то выйти из положения, добиться желаемого, как добивался всегда. Главная проблема не Клэр, думал он, она уже сказала свое слово, а Донна, ждущая возможность сказать свое. Всегда давай высказаться людям: и врагам, и друзьям. Уитмор выпустил последнее четкое колечко дыма, усмехнулся безумию всего происходящего и потянулся к телефону.
— Бен, старый мошенник, когда вернулся? Нортон обернулся и увидел Фила Росса, журналиста, несколько лет жившего в Джорджтауне по соседству.
— Только сегодня, — ответил он. — Выпьем?
— Давай, только по-быстрому, — ответил журналист и потребовал мартини с водкой. Филу Россу, нервному, худощавому человеку, было за сорок. Когда Нортон только познакомился с ним, это был веселый, бесшабашный репортер, но, получив рубрику в агентстве печати, он посерьезнел.
— Ты работаешь в юридической фирме Уита Стоуна, так ведь, Бен? — спросил Росс. — И летал в Париж по какому-то международному делу?
— Да, — сказал Нортон. — Дело оказалось не из простых. В нем участвуют пять правительств и семь нефтяных компаний, речь шла о супертанкерах и глубоководных портах. Ты даже не поверишь, Фил, насколько все осложнилось с привлечением этих чертовых арабов.
Журналист механически кивал, однако Нортон заметил, что взгляд его поскучнел. Он напомнил себе, что вернулся в Вашингтон, а здесь никому нет дела до того, что происходит в Париже или где бы то ни было, исключение представляют лишь Белый дом, Капитолий, ЦРУ, Пентагон и госдепартамент. И решил переменить тему.
— Расскажи об Уитморе, Фил, — попросил он. — Меня ведь не было почти целый год. Когда я уезжал, он был еще темной лошадкой. Теперь — президент. Как он в этой роли?
Журналист уставился в свою рюмку водки, словно это был магический кристалл с заключенными внутри тайнами мироздания.
— Трудно ответить, Бен, — сказал он наконец. — Я убежден, что Уитмор мог бы стать одним из великих. Стране нужно руководство, а способности у него, бесспорно, есть. И он мог бы хорошо начать.
— Что же ему мешает?
— Человеческий фактор, — ответил с легкой усмешкой Росс. — Гордость. Неприступность. Высокомерие. Я постоянно слышу о его сумасбродствах. Недавно он безо всякой причины наорал на лидера большинства в конгрессе. Ходят слухи, что он пьет и дурно обращается со служащими.
Как ни странно, Нортону захотелось вступиться за своего бывшего босса.
— У него большая нагрузка, Фил. Вспыльчивость — это выпускной клапан.
— Выходит, ему можно бить людей?
— Кого он бил?
— Забудь, что я сказал об этом. Пусть останется между нами. Но мне неспокойно, Бен. Я содействовал избранию этого человека и теперь жалею. Иногда мне кажется, что власть опьянила его. Нортон рассеянно кивнул. Десять минут политических сплетен — и ему захотелось снова вернуться в игру. Это было у него в крови. Он чувствовал себя мальчишкой, прижавшимся носом к витрине кондитерской.
— Мне нужно идти, — сказал журналист. — Давай как-нибудь пообедаем вместе. Звони. — Он пошел к двери, потом обернулся. — Да, забыл сказать, на днях видел одну из твоих подружек.
— Какую? — спросил Нортон с деланным равнодушием.
— Она работала в пресс-центре Уитмора в Капитолии. Маленькая девочка с прелестными карими глазками. Как ее зовут?
— Донну? Донну Хендрикс?
— Вот-вот. Я думал, она уехала из Вашингтона.
— Я тоже так думал, — сказал Нортон. — Где ты видел ее?
— В нескольких кварталах отсюда. Переходил Висконсин-авеню возле Французского рынка, и проезжавший лимузин чуть меня не сшиб. Я глянул в заднее стекло и увидел ее, она свернулась калачиком на сиденье, будто ребенок. И знаешь, кто ехал с ней?
Нортон равнодушно глядел на него.
— Твой старый приятель Эд Мерфи.
Нортон стиснул обеими руками пивную кружку.
— Ты не обознался? Журналист улыбнулся.
— Разве его или ее с кем-то спутаешь?
— Верно, — пробормотал Нортон, когда журналист помахал рукой и ушел. Потом уставился в пустую кружку. На душе у него было тоскливо.
Донна ответила, едва зазвонил телефон.
— Это я, — сказал Уитмор. — Извини, что заставил ждать. День сегодня выдался скверный.
Говоря, он улыбнулся. Когда он последний раз произносил это слово? Президенту не положено извиняться.
— Очень скверный? — спросила она.
— Хуже быть не может, — ответил Уитмор. — И в довершение всего Клэр не поехала на выступление. Как удрать от нее, не представляю. Почти невозможно.
— Вот это скверно, — мягко сказала Донна.
Уитмору было бы легче, если бы она кричала или ругалась, а не говорила так спокойно. Он чувствовал, что она от него отдаляется. И кроме того, беспокоила мысль, что их разговор подслушивают. Секретная служба уверяла, что это самый надежный телефон на свете — каждый день проверяют, нет ли подслушивающих устройств, каждую неделю меняют провода. Но можно ли верить секретной службе?
