должны со дня на день завезти, оно конечно, не бельдюга и не макрурус, но, говорят, питательная, а если варить подольше, то бульончик - пальчики оближешь. Отчаянный директор гастронома, из молодых, вывесил плакат: 'Добро пожаловать, гостья из Средиземноморья!' - и на всякий случай велел написать рядом норму отпуска гостьи в одни руки. Прошел слух, что 'западники' утерли 'восточникам' нос, раздобыли где-то валюту и теперь воду будут перебрасывать все-таки из Миссисипи, однако заокеанские правители потребовали идеологическую уступку: по всей области ус-становить единый политчас, о котором будут оповещать сиренами греческого производства, потому что Греция входит в состав НАТО, а пропагандистов пришлют из штаб-квартиры в Брюсселе. Доходило до нелепостей: мол, промторг получил партию моющихся обоев из Одессы, сиреневых в цветочек.
В местной газете появилась редакционная статья, выдержанная в спокойном, взвешенном тоне. Океаническая рыба новых сортов, сообщала газета со ссылкой на информированные крути, ожидается в следующем квартале и будет распределяться по предприятиям, пока же диетологи рекомендуют гражданам минтая и маргарин 'Очарование' - продукты, содержащие полный набор незаменимых веществ. Обоев в городе не предвидится из-за отсутствия заявок торгующих организаций, и это только к лучшему, потому что обои, даже моющиеся, негигиеничны, и гораздо лучше покрывать стены масляной краской, которая в достаточном ассортименте - черная, коричневая, серая - всегда в наличии. Кроме того, газета строго и справедливо намекала, кому на руку непроверенные слухи.
В аппарате над городскими слухами посмеивались и привычно ожидали, что будет дальше. По правде говоря, и здесь не все было известно до конца, однако наверху слухи гуляют свои, не пустые, обывательские, а масштабные. Поговаривали, что валютных средств, выделенных на сиренизацию области, заведомо не хватит, да к тому же часть их уже потрачена на отдых (тут называлась фамилия) в Греции по высшему разряду, с семьей. Вот уж нелепость - для этого есть совсем другая смета, идейно зрелым кадрам надо бы это знать. Другая версия представлялась более интересной - вроде бы одна средиземноморская страна предложила провернуть дело по безвалютному обмену: сирены едут к нам, а мы посылаем туда разных наших -специалистов - по сельскому хозяйству или по заготовкам. И хотя мысль по зрелом размышлении оказывалась небогатой - ив самом деле, на хрена им наши зоотехники,- так хотелось верить в поездку к теплому морю! За курсом драхмы следили внимательно, и, встречаясь в коридорах, работники аппарата перемигивались и спрашивали друг у друга: 'Ну, как там на Эгейщине?'
Лишь товарищ Н. был полностью в курсе дела. А оно двигалось медленно. Шла какая-то вялая переписка, Греция темнила, предлагала вместо сирен то сандалии, то оливковое масло - девать им его, что ли, некуда. Шут с ними, с сандалиями, думал товарищ Н., почесывая авторучкой 'паркер' за ухом, а вот оливковое масло сгодилось бы, не прокисло; однако, понимал он, стоит дать слабину, как вопрос с сиренами сам собой исчезнет. Знал, ох, знал товарищ Н. тонкие экономические механизмы!
Пришлось супруге вновь собирать товарищу Н. чемодан. И на сей раз поездка оказалась незряшной - кому следует дано было указание срочно послать в Грецию торгово-экономическую делегацию. В самую последнюю минуту, можно сказать, уже в тронувшийся поезд товарищ Н. воткнул в ее состав своего единственного сына Климентия. Были по этому поводу ненужные толки, мы же считаем поступок руководителя и отца политически оправданным. Как раз в то время сын Климентий готовился к поступлению в Институт международных отношений, а будущему дипломату зарубежная поездка только на пользу. Мария Афанасьевна, супруга товарища Н. и соответственно мать Климентия, считала к тому же, что лучше помыкаться недельку-другую на чужбине, чем гонять н-ских собак - того и гляди попадешь в дурную компанию.
Климентий вернулся в город месяц спустя. Вытянулся, загорел, привез видеомагнитофон и кучу обклеенных яркими наклейками кассет. Вечером в палевокирпичном доме собрались мальчишки и девчонки, крутили кассеты. Мария Афанасьевна заглянула в комнату сына, но тут же вылетела как ошпаренная: вот уж непотребство! А сам товарищ Н., когда ребятки разошлись по домам, посмотрел один фильм и нашел его занимательным, хотя, конечно, по идеологии он здорово недотягивал. Впрочем, куда больше, чем голые красотки, предающиеся сомнительным средиземноморским забавам, его интересовало, с каким багажом вернулась на родину делегация. И, твердой рукой выключив аппарат, товарищ Н. обратился к сыну:
- Ты, сынок, совсем уже взрослый мужик, оказывается. Так давай поговорим как мужчина с мужчиной, как руководитель со своим младшим товарищем, которому доверили... Ты хоть помнишь, что тебе доверили?
- Опять ты за свое, батя...- отмахнулся Климентий.
- А за чье же еще? Расскажешь ты мне, как отцу родному, что у вас там было с этими сиренами проклятыми? Гляди, Клим, определю в ракетную академию, век заграницы не увидишь!
- Да не знаю я никаких сирен! Что я, виноват, что их там сроду не было? И вообще Иван Максимович и Сурен Оникович меня с собой не брали...
Убедившись, что из балбеса ничего больше не вытянуть, товарищ Н. на следующее же утро связался по вертушке с Москвой. Ему сообщили, что делегация моталась в Афины зазря, накладка вышла: оказывается, никаких сирен в Греции сроду не было, их местожительство находится, согласно мифологии, где-то между Сциллой и Харибдой, а это, по нынешнему административному делению, район Сицилии, где, как известно, на каждом шагу мафия, крестные отцы и беззащитные комиссары полиции. 'Ух ты! - присвистнул мысленно товарищ Н. - Эк дело-то поворачивается'. Но присвистнул, повторяем, мысленно, поскольку свистеть по вертушке так же неуместно, как в церкви.
Из дальнейшего разговора товарищу Н. стало известно, что вопрос передан для проработки из балканских отделов в южноевропейские и что надо ждать, потому что быстро только кошки рожают.
Грубоватое выражение, но справедливое. К нашей истории оно тоже имеет отношение. Намеревались мы сделать эту главу короткой, и так старались, и этак - не выходит. Сложны государственные дела! Склонные жаловаться на нехватку того и отсутствие этого, поймите вы, наконец, сколь труден путь к конечной цели, к нашему, то есть, всеобщему и полному благосостоянию.
Двинемся, однако, дальше.
Много воды утекло в великих реках Амуре и Миссисипи с того памятного дня, когда товарищ Н. вник в суть вопроса и произнес свое вещее 'Сирены, говоришь?'. Не меньше утекло кадров с предприятий города и области. Очень большая была у них текучесть. Произошли и другие события. Климентий поступил в Институт международных отношений, но был отчислен после первой сессии; в кабинете товарища Н. поменяли портреты; вопрос о переброске рек оставался до конца не решенным, но подготовительные работы уже начались пруды стали расчищать в ожидании большой воды; область торжественно отметила юбилей товарища Н., по случаю которого он был удостоен высокой награды; Мария Афанасьевна справила новую норковую шубу; в торговую сеть дважды поступало вымя говяжье; Степан Сильвестрович Рейсмус защитил кандидатскую диссертацию; цех ширпотреба предприятия АГ-518 освоил выпуск набора 'Землекоп-любитель' (лопата штыковая, лопата совковая, кайло, тачка); опять не уродились зерновые - впрочем, это событие касалось всего Несуглинья, в которое органично входит Н-ская область...
Останавливаться подробно на этих событиях нет никакого смысла, ибо наша повесть - не 'Война и мир', а мы, как ни горько это признавать, не яснополянские старцы. Так пусть бегло перечисленные факты из жизни города Н. служат фоном, этаким театральным задником для тех удивительных сцен, которые мы вам покажем. Свет на сцену! - как говорит в таких случаях еще не известный вам актер Борис Взгорский.
На исходе лета товарищу Н. позвонило из Москвы то самое лицо, которое, если помните, поначалу подшучивало над смелой инициативой области. Порасспросив о ходе уборочных работ, о подготовке к зиме и прочем, лицо напоследок сказало товарищу Н. буквально следующее:
- Тут у нас сложилось мнение, что пора провести широкий эксперимент по сиренизации Несуглинья. У тебя, помнится, были соображения на этот счет, тебе и карты в руки. На днях жди гостей. Смотри не подведи нас.
А кого 'нас' - не сказал.
Товарищу Н. достало ума, чтобы и полсловом не напомнить, что не соображения какие-то были у него, а готовую идею положил он на стол и всю подготовительную работу провернул. Вы думаете, он славы не хотел? Еще как хотел. Но если сиренизация себя не оправдает, рассуждал товарищ Н., то зачем подставляться?
Вот государственный ум, вот тактик! Не случайно настоящая его фамилия Невылезайло. Как говорили древние римляне, имя - это предзнаменование. Или это говорили древние греки?
