придала значения, может быть из-за страха.
– Этот оруженосец вел себя так, словно знает вас, – заметила она.
– Я видел его в Вестминстере.
– Вы там живете?
– Я живу в Лондоне, но по долгу службы мне часто приходится появляться во дворце.
Ее сердце гулко застучало, предостерегая об опасности.
– Вы сказали, что расскажете обо всем его хозяину. Это была пустая угроза?
– Я встречаю Мортимера довольно часто. Если бы я хотел заговорить с ним, думаю, он бы выслушал меня.
Риз сказал это без хвастовства. Джоан задала вопрос, а он просто на него ответил.
– Вы на него работаете?
Непроизвольно в ее голосе прозвучал упрек. Джоан опять охватил внезапный приступ беспричинной ярости. Он помог ей, и она должна быть благодарна, кем бы он ни был, кому бы ни служил, но пережитый давным-давно ужас вновь овладел ею.
Каменщик наклонил голову, чтобы рассмотреть ее лицо. Стальной блеск снова появился в его глазах.
– Да.
– Вы работали в его крепостях? Над укреплениями? Вы чините стены главных башен, которые он разрушает, обворовывая королевство?
– Едва ли. Для крепостных стен не нужна ажурная работа и уж тем более статуи.
– Но вы все равно служите ему так же преданно, как его рыцари и лучники?
– Я служу короне.
– Корона у его ног.
– Тот оруженосец был прав, женщина. Ты слишком много говоришь.
– Это единственная привилегия нищеты – свобода говорить, поскольку мое мнение совершенно никого не интересует. По крайне мере, я не служу лакеем у мясника, как тот оруженосец.
И вы.
Он услышал последние слова, хотя она и не произнесла их вслух. Его лицо окаменело от оскорбления, но он промолчал.
Его присутствие больше не утешало и не защищало, скорее, наоборот. Если он вращается при дворе, то опасен. Если он служит Мортимеру, даже если он простой ремесленник, его благородству и репутации нельзя верить.
Джоан стало грустно. Как хорошо было довериться ему, пусть и ненадолго. Как замечательно было думать, что он благороден.
– Вы живете за городом? – попытался он продолжить разговор.
– Да.
– В Саутуорке?
– Да, – она солгала без колебаний.
Теперь он задавал ей вопросы, которые до этого задавали и другие мужчины, как правило, делавшие потом оскорбительные предложения. Может быть, он и привлекательнее большинства из них, но по сути ничем от них не отличается. Скажи мне, кому ты служишь, и я скажу тебе, кто ты. А он служит самому последнему из господ. Несомненно, он рассчитывал, что она возвратит ему долг и уж, конечно, не глиняной посудой. Она нравилась ему, в этом не было сомнения, его расположение легко читалось в теплоте взгляда, которым он изредка окидывал ее.
Это беспокоило Джоан. Она не хотела быть предметом интереса человека, который каждый день встречается с Мортимером, не хотела, чтобы Риз упоминал о ней и тем более о том, где ее можно найти.
Возле городских ворот она остановилась и повернулась к нему.
– Благодарю вас, – сказала она, стараясь, чтобы это прозвучало дружелюбно, но твердо.
– Это единственные слова, которые ты знаешь? Конечно, помимо колкостей, которые оскорбительны, а для тебя опасны.
– Какие еще слова вам нужны?
– Не бойся, я не жду твоей благосклонности. Однако, если уж я рисковал получить удар кинжалом, могу я хотя бы узнать твое имя?
– Простите меня. Просто иногда случается, что…
– Я знаю, что иногда случается, прелестная голубка. Тебе хватает ума быть осторожной.
– Джоан. Меня зовут Джоан.
В этом не было ничего опасного. В Лондоне живут тысячи Джоан.
Марк нетерпеливо позвал ее. Риз сделал шаг назад и отвесил легкий поклон.
