Некоторое время спустя Хоро повернула голову и смущенно оглядела повозку. Лоуренс понял, что его предположение верно.
- Я хочу вернуться на север.
Одно короткое предложение – вот все, чем ответила Хоро.
- На север?
Хоро кивнула и устремила взор куда-то вдаль. Даже не глядя на нее, Лоуренс знал, куда она смотрит. Конечно, она смотрела в сторону севера.
- Мой дом, моя родина – леса Йойтсу. Я не помню, сколько лет прошло с тех пор, как я покинула свой дом... я очень хочу вернуться.
Слово «родина» зацепило струнку в душе Лоуренса, и он искоса взглянул на Хоро. Сам Лоуренс покинул свой родной город и, с тех пор как стал бродячим торговцем, никогда туда не приезжал. О нищете и грязи своего родного города у него остались самые плохие воспоминания; и тем не менее, иногда, когда он сидел на козлах, окутанный чувством одиночества, его охватывала тоска по дому.
Если Хоро была настоящей Хоро, то она не была на родине несколько сотен лет; вдобавок долгое время она прожила там, где видела от людей лишь пренебрежение. Нетрудно было понять, почему Хоро так стремится в родной край.
- Но сперва я хочу попутешествовать. Люди редко попадают в другие страны, и кроме того, столько времени прошло, наверняка люди и вещи сильно изменились, так что потратить немного времени, чтобы узнать что-то новое, тоже очень хорошо.
Сделав паузу, Хоро повернулась к Лоуренсу и мягко посмотрела на него, после чего продолжила.
- Даже если ты хочешь вернуть пшеницу в Пасро – если только ты не передашь меня Церкви, я хотела бы попутешествовать вместе с тобой. Ты ведь бродячий торговец, верно? – с улыбкой спросила она. Она смотрела так, словно верила, что Лоуренс никогда ей не откажет, и словно давно уже прочла все его чувства. Она обращалась к нему, как старый друг, просящий об одолжении.
Лоуренс не мог сказать точно, была перед ним настоящая Хоро или нет, но, по крайней мере, она показалась ему неплохим человеком. Кроме того, Лоуренс подумал, что общение с этой непредсказуемой девушкой может быть очень интересным. И тем не менее, он не стал давать ответа сразу – включилась его осторожность торговца. Он должен был, с одной стороны, показать, что не боится богов, с другой стороны, с осторожностью относиться ко всякому, кто пытается чересчур с ним сблизиться. Поразмышляв немного, Лоуренс наконец сказал:
- Я не могу принять решение прямо сейчас.
Лоуренс думал, что эти слова вызовут недовольство Хоро, но, похоже, он ошибся. Хоро кивнула, словно прекрасно поняла его мысли.
- Осторожность полезна. Но я в людях никогда не ошибаюсь. Я верю, что ты не бессердечный мерзавец, способный бросить человека по малейшей прихоти. Только я не человек, я волчица.
Эти слова Хоро произнесла с лукавой улыбкой на устах, после чего вновь свернулась калачиком в шкурах. На этот раз, однако, она не пыталась спокойно отойти ко сну; скорее, она показывала своим поведением, что на сегодня разговор закончен.
Бразды правления явно оставались в руках Хоро. Лоуренс пристально смотрел на нее; он отчетливо понимал, что сделать с этим ничего не может; но в то же время ее стиль он находил довольно интересным.
Внезапно уши Хоро дернулись. Высунув голову из шкурок, она обратилась к Лоуренсу:
- Ты ведь не хочешь отправить меня спать снаружи, верно?
Лоуренс взглянул на Хоро, прекрасно понимая, что на подобное совершенно не способен; в ответ на ее въедливое любопытство он мог лишь пожать плечами. Хоро радостно улыбнулась и вновь зарылась в шкурки. Глядя на поведение Хоро, Лоуренс заподозрил, что кое-какие из ее предыдущих поступков все-таки были игрой; Хоро своим поведением чем-то напоминала ему заточенную принцессу. Впрочем, Лоуренс не считал, что чувство, с каким Хоро говорила о пренебрежении селян и о своей тоске по родине, было фальшивым.
В общем, Лоуренс чувствовал, что Хоро не лгала. Иными словами, он верил, что она настоящая Хоро – он и помыслить не мог, чтобы все это могла состряпать на ходу девушка, одержимая демоном.
Лоуренс вздохнул и решил больше об этом не думать. Он встал и направился к повозке. Новые размышления, полагал он, не приведут уже к новым открытиям, и лучше всего сейчас лечь спать и оставить все вопросы на завтра.
Меха, в которых лежала Хоро, вообще-то принадлежали Лоуренсу; поэтому неужели он стал бы спать на козлах под полотняным покрывалом, а все меха оставить ей? Лоуренс подвинул Хоро в сторонку и сам устроился рядом. Со спины до него доносилось мягкое сопение Хоро. Хотя окончательного решения Лоуренс еще не принял, все же он подумал: на следующее утро, если только Хоро не сбежит с его товарами, он, наверно, возьмет ее с собой в странствие.
Лоуренс не верил, что Хоро может оказаться мошенницей и украсть его вещи. Более того, если бы Хоро собиралась это сделать, она бы уже украла все подчистую. Подумав об этом, Лоуренс понял, что ждет утра с нетерпением.
Как бы то ни было, Лоуренсу уже очень, очень давно не доводилось спать рядом с кем-то еще. Спать в остро пахнущих шкурах и слышать рядом с собой мирное сопение девушки – что могло быть приятнее?
Стоящая рядом с повозкой лошадь покачала головой, словно вздыхая; возможно, она заглянула в сердце Лоуренса и почувствовала его мысли. Возможно, лошади понимают, о чем думают люди, просто не могут об этом сказать.
Лоуренс закрыл глаза и невесело улыбнулся.
Лоуренс всегда был ранней пташкой. Если торговец хочет использовать все дневное время для зарабатывания денег, то он должен рано вставать. Но когда Лоуренс проснулся посреди утреннего тумана, Хоро уже давно была на ногах; она сидела возле него и с чем-то возилась. Хотя вчера Хоро сделала много чего, что удивляло Лоуренса, на этот раз ее нахальство перешло все границы. Осмотревшись, Лоуренс понял, что Хоро разворошила все его вещи и выбрала себе одежду; сейчас она завязывала на себе шнуровку.
- Эй! Это моя одежда!
Это, конечно, было не воровство, но все же шарить в чужих вещах, чтобы подобрать наряд для себя – совсем не то, чем должен заниматься бог.
Лоуренс подпустил обвиняющую нотку в свой голос; но обернувшаяся к нему Хоро совершенно не выглядела виноватой.
- Хм? Ты проснулся. Как это на мне смотрится? Мне идет? – спросила она, разведя руки в стороны и не обращая ни малейшего внимания на слова Лоуренса. Она не только не считала, что сделала что-то плохое – она явно была довольна собой. При взгляде на нее Лоуренсу невольно показалось, что вчерашняя горячая и раздражительная Хоро была лишь сном. Возможно, сегодняшние бесцеремонность и властность были ее истинной натурой.
Хоро была одета в лучшие одежды Лоуренса. Эти вещи он надевал всякий раз, когда собирался вести деловые переговоры с крупными городскими торговцами. Синее котарди[3] с длинными рукавами и в цвет ему модный жилет. Длинные узорчатые шоссы [4] из полотна и кожи, привязанные к поясу, и поверх пояса ремень из овечьей кожи. Сапоги из трех слоев дубленой кожи, такие толстые и крепкие, что ногам в них нипочем жгучие морозы заснеженных гор. И поверх всего этого – накидка из превосходно выделанной шкуры дикого медведя.
Для бродячего торговца обладание практичным, удобным и вместе с тем благородным одеянием было поводом для гордости. Лоуренс начал откладывать деньги еще в ученичестве, и лишь десять лет спустя ему наконец-то удалось приобрести все эти вещи. Для ведения деловых переговоров ему требовалось лишь надеть эту одежду и слегка подправить бородку – и большинство партнеров относились к нему с уважением. И вот теперь столь важный для него наряд красовался на Хоро.
