МАЛЬЧИК, КОТОРЫЙ ПОЧТИ ПОНЯЛ, ЧТО ОН СЭМЮЭЛЬ
За птицей в синем оперении оказалось довольно сложно уследить. Было темно, и издали птица уже не казалась ни синей, ни оперенной. Это была просто крошечная темная точка, исчезающая в темной ветреной ночи.
Сэмюэль прыгал дальше, опасаясь погони слепых троллей, которые все еще искали повсюду свой глаз.
— Позор!
— Позор!
— Позор!
— Позор!
Он не обращал внимания на скандирующих кроликов. Его беспокоило нечто другое. Земля словно наклонялась вперед. Он огляделся, но никто из кроликов, казалось, этого не замечал.
— Что случилось? — спросил он их. — Земля движется. Вы это чувствуете?
Разумеется, на самом деле земля оставалась неподвижной. А случилось то, что профессор — или, точнее сказать, то существо, которым стал профессор, — использовал свои новые силы, чтобы притянуть Сэмюэля обратно к его тени. К тени, которая теперь хранилась, вместе со всеми остальными тенями, внутри тела профессора.
Однако с точки зрения Сэмюэля это выглядело так, что земля вдруг наклонилась под углом в девяносто градусов, и плоская равнина у него под ногами превратилась в отвесный обрыв. Обрыв с торчащими из него деревьями.
Его тело полетело вниз.
— Ааааааааааааааааааааааааа! — мелко заголосил он (именно так кричат кролики). К счастью (если только это слово уместно в такой ситуации), заклинание работало таким образом, чтобы уберечь Сэмюэля от ударов об деревья. Он падал все ниже и ниже, скатываясь по склонам и перелетая через возвышенности. Он пролетел, едва касаясь земли, над открытой равниной, про которую ему говорил Тролль-папа. Потрясение от полета было так велико, что он даже не заметил, что одновременно он превращался из кролика в нормального себя.
— Аааааааааааааааааааааааа!
Изо рта его вылетел крик, на этот раз совсем не похожий на кроличий. Он кричал не переставая, пока не долетел до поляны. Здесь земля снова улеглась на место, сила притяжения вернулась в свое обычное состояние, и Сэмюэль, затормозив, наконец полностью остановился.
Он снова был мальчиком. Человеком. Его кожа больше не была покрыта мехом.
Он поднял голову. Вдалеке он увидел небольшой костер. А за костром стояло огромное дерево с построенным в его ветвях деревянным дворцом. Это дерево было темнее других деревьев, стоявших в отдалении, хотя оно было освещено костром. И казалось слишком неподвижным даже для дерева. Его ветвей не касалось ни малейшее дуновение ветра.
СЕСТРА-ПТИЦА
— Мастер перемен! — прокричал Сэмюэль в сторону Безмолвного дерева. — Где моя сестра?
Из деревянного дворца выступила серая фигура и обернулась вороном. Ворон подлетел к Сэмюэлю и, приземлившись в нескольких метрах перед ним, вернулся в свое истинное обличье.
Сэмюэль заметил, как странно выглядит существо, стоящее перед ним. Как человек, живущий в бесцветном мире. Его кожа не была розовой, желтой или коричневой, как человеческая кожа. Она была различных оттенков серого. И действительно, теперь уже сложно было поверить, что Профессор Тэнглвуд когда-то был человеком. Поглощенный тенями, он в конце концов превратился в свое собственное изобретение, в темного владыку, известного всему лесу — и Сэмюэлю — как Мастер перемен.
Его губы были сухими и черными, словно вырезанными из тонких полосок угля. Черные тени были и в его глазах, и под ними, сгущаясь в глубине горизонтального шрама, видневшегося под его левым глазом.
Однако таким устрашающим Мастера перемен делал вовсе не его вид. По-настоящему страшным было то чувство, которое испытал Сэмюэль, когда тот подошел ближе. Он произносил заклинание, стирающее память, как и Ведьма теней когда-то, однако Сэмюэль, конечно, не помнил, что это с ним уже случалось. Он знал только то, как он себя чувствовал сейчас.
Слабым. Растерянным. Чужаком в своем собственном теле.
— Кто я? — пробормотал Сэмюэль себе под нос. — Я — Сэмюэль. Запомни. Сэмюэль. Сэмюэль. Сэ- мю-эль?
Его собственное имя показалось ему незнакомым и словно принадлежащим кому-то другому.
— Привет, Сэмюэль, — с этими словами с губ Мастера перемен слетел черный пар и поднялся к его ноздрям.
— Ты… ты… Мастер… — Сэмюэлю вдруг стало очень трудно говорить, как будто каждое слово было тяжелой ношей.
— Я так рад, что ты смог присоединиться ко мне. Ведь, знаешь, сегодня мой день рождения.
Сэмюэль чувствовал, что вот-вот упадет в обморок, но собрал последние силы и сказал:
— Моя сестра…
Мастер перемен рассердился на то, что Сэмюэль не обратил внимания на известие о его дне рождения.
— Твоя сестра. И? Что насчет нее?
— Она… где… она…
— Прости. В том, что ты лепечешь, нет ни малейшего смысла. Что сегодня случилось со всеми молодыми людьми? Куда подевались их языковые способности? Ну, ладно. Позволю себе обоснованную догадку. Ты хочешь узнать о местонахождении своей молчаливой сестрички? Я прав?
Сэмюэль совершенно не понимал, это ли он хотел узнать. Его разум словно был украден вместе с его тенью. На самом деле он был настолько потерян, что уже даже не чувствовал страха. (Вам может показаться, что это очень даже неплохо, но есть только одна вещь, которая может быть хуже, чем чувство страха, это — отсутствие всяких чувств.)
— Ну, — сказал Мастер перемен, — вон она. Сверху, на дереве. Видишь ее?
Сэмюэль посмотрел, но ничего не увидел.
— Присмотрись получше…
Сэмюэль напряг зрение и разглядел точку на конце самой высокой и самой дальней ветки. Птица. Почему его сестра была птицей?
В пустынном разуме Сэмюэля забрезжило смутное воспоминание. Воспоминание о птице, которая спасла его от троллей, когда он был кроликом.
— Не вижу причин волноваться, — сказал Мастер перемен. — Какой прок от молчащей птицы? Это почти так же бесполезно, как тело без тени… или ребенок без… — Он замолчал, и по серому его лицу пробежала печаль. — Не обращай внимания. Не беспокойся о своей сестре. Если она хочет оставаться на дереве, пусть остается.
Он крикнул Марте:
— Поздоровайся со своим братом! Поздоровайся… Ох, какой я глупый. Как может птица поздороваться?
Мастер перемен закрыл глаза, и его растрескавшиеся губы начали бормотать какое-то заклинание. Когда он закончил, Марта вдруг превратилась из птицы обратно в саму себя. В десятилетнюю девочку в темно-синем платье, сидящую на самой высокой ветке дерева.
Сэмюэль смотрел на нее и видел, что происходит, но его разум был слишком слаб, чтобы понять, что
