ответит на его вопрос, потому что напряжение, охватившее его друга, было видно невооруженным глазом.
— Еще нет, — ответил тот, пристально глядя вниз.
Пол очень хорошо знал, что не может позволить Энтони делать то, что он собирался. Но есть ситуации, когда лучше действовать, повинуясь инстинкту и велению сердца, а не инструкциям.
Кроме того, Энтони был лучшим стрелком, чем он.
— Смотри, там.
Напряжение, в его голосе усилилось, но в нем чувствовалось и облегчение, потому что Стефани была жива. Всадники были слишком далеко, чтобы можно было разглядеть выражение их лиц.
Палец Энтони, лежавший на спусковом крючке винтовки, побелел от напряжения. Из-за извилистой тропы Говард был плохой мишенью. Стефани, ехавшая впереди, часто заслоняла его.
Очень тихо Пол сказал:
— Как только он будет хорошо виден, стреляй.
Энтони не ответил. Он был полностью сосредоточен и, не мигая, следил за приближающимися всадниками.
Затем события стали развиваться очень быстро. Лошадь Стефани неожиданно развернулась и взвилась на дыбы, задев копытами лошадь Говарда, которая тут же отпрянула в сторону. Говард не выронил пистолет, но использовал ту же руку, чтобы уцепиться за луку седла, в то время как другой попытался удержать поводья.
Не колеблясь, Стефани повернула свою лошадь так круто, что та сделала полный оборот, и вонзила шпоры в бока удивленного животного. Лошадь рванулась вперед. Стефани пригнулась к ее шее, пытаясь стать как можно меньшей мишенью, пока не доберется до ближайших деревьев.
В другой ситуации это могло бы сработать, но ярость Говарда была такой же сильной, как желание Стефани спастись. С неожиданной для него сноровкой он остановил лошадь и мгновенно поднял пистолет.
Грохот винтовки на секунду опередил трескучий звук пистолетного выстрела.
12
Выстрел сверху прозвучал для Стефани, как в тумане, но звук пистолетного выстрела за ее спиной был ближе и громче, и она знала, что не отъехала еще достаточно далеко, чтобы быть в безопасности. Что-то дернуло ее за свитер, и она инстинктивно отклонилась в противоположную сторону, но до того, как она могла сообразить, что же случилось, ее лошадь попала передними ногами в узкую рытвину, которую должна была бы преодолеть без всяких трудностей.
С диким ржанием испуганный конь рванулся вперед. Было бы самоубийством оставаться сидеть на взбесившейся лошади. Стефани вынула ноги из стремян и выпустила из рук поводья, позволив лошади сбросить себя с седла. К своему удивлению, она приземлилась на ноги.
Все случилось так быстро, что эхо пистолетного выстрела едва успело замереть, и все инстинкты Стефани призывали ее бежать. Тем не менее, она не удержалась, чтобы не оглянуться через плечо, и то, что она увидела, настолько ее поразило, что она застыла на месте как вкопанная.
Лошадь Говарда без седока рысью трусила по дороге, по которой они сюда приехали. Поводья ее волочились по земле. Мужчина со шрамами неподвижно лежал поверх большого валуна, его пистолет валялся рядом.
Она едва успела удивиться, как какой-то звук заставил ее обернуться — с безрассудной скоростью Энтони спускался по скалистому откосу, держа в одной руке винтовку. Она побежала ему навстречу.
Энтони не помнил, как отбросил винтовку, едва только достиг Стефани. Он оторвал ее от земли, крепко прижал к себе и уткнулся лицом в нежную шею, хриплым прерывистым голосом снова и снова шепча ее имя.
Стефани вцепилась в него так же крепко, как он в нее, ее руки обвились вокруг его шеи, она едва могла говорить:
— Я люблю тебя, — произнесла она единственные слова, которые имели значение для них.
— Господи, Стефани, я думал, что потерял тебя, — простонал он. — Я был в ужасе, когда узнал, что ты у него в руках.
Он, должно быть, застрелил Говарда, дошло до нее. Добрался сюда раньше их — как ему это удалось? — и ждал на вершине холма. Она вспомнила теперь дополнительный звук, который услышала в тот момент, когда Говард выстрелил из пистолета. У нее не было сомнения, что человек со шрамами мертв, и единственным ее ощущением по поводу этого было чувство облегчения.
— Я люблю тебя, — прошептал Энтони, подняв голову, чтобы почти грубо поцеловать ее.
— Он думал, что я приведу его к распятию, а я просто тянула время и надеялась, что смогу убежать. Я не знала, что ты здесь…
Он снова ее поцеловал, затем опустил на землю. Слабая улыбка скривила его губы, хотя лицо было еще бледным и напряженным.
— Ты хорошо сделала, оторвавшись от него и дав мне возможность выстрелить.
— Я не собиралась позволить ему выиграть, — сказала она. — Он и так уже причинил тебе много страданий.
— Если бы он обидел тебя…
Энтони прижал ее к себе. Потерять ее десять лет назад было адски мучительно для него, но это было ничто по сравнению с безумным ужасом, испытанным им, когда он узнал, что она находится в руках человека, который может убить ее.
Из них двоих, прошедших испытания последних нескольких часов, Стефани была в лучшей форме. Она улыбалась ему, немного бледная, но спокойная. Господи, как она рисковала, пытаясь сбежать от Говарда, проявив при этом храбрость и стальную выдержку! Она была далеко не беспомощной и, несмотря на свою хрупкость, не ждала спасения ни от кого, кроме себя самой.
И еще она любила, любила всей душой. В ее решимости защитить Энтони от опасности было столько любви, что она не думала о своей жизни.
Пол приблизился к ним и утвердительно кивнул в ответ на вопросительный взгляд Энтони.
— Как вы добрались сюда раньше нас? — спросила Стефани, держа обеими руками Энтони за талию и внимательно глядя на него.
Пол фыркнул до того, как Энтони успел открыть рот.
— Напомните мне, чтобы я ответил на этот вопрос подробно, когда у вас будет несколько свободных часов. Не имеет значения когда — уж эту поездку я не забуду, даже если проживу сотню лет.
— Что вы имеете в виду? — изумилась она.
Пол посмотрел на своего друга, который слегка нахмурился, затем сказал немного сухо:
— Мы прошли вон по той горе.
— По… — Стефани посмотрела на гору, затем на Энтони. — Вы прошли по той горе?
— Полагаю, что да, — сказал Энтони, даже не оборачиваясь. Честно говоря, он не помнил, как добрался сюда.
— Вы могли бы погибнуть!
— Нет, — сказал он. — Только не тогда, когда тебе нужна была моя помощь.
Стефани несколько минут смотрела на него, затем спрятала свое лицо на его груди. Она крепко прижалась к нему, чувствуя, как его щека нежно трется о ее висок. Она хотела сказать: «Ты не можешь так сильно любить меня!» — но знала, что он любил именно так, и это чудо заставило ее онеметь.
Пол, несколькими минутами раньше отправившийся за лошадьми, вернулся, размышляя, как он объяснит все это своему начальнику, поэтому, когда заговорил, тон его голоса был немного кислым и ворчливым.
— Поскольку лошадь Говарда убежала, и мы не можем взять тело с собой, я предлагаю выехать в город прямо сейчас, чтобы я смог прислать сюда кого-либо до того, как стемнеет.
