– Вот-вот, люди и забывают о детях королевской семьи. Что им суждено быть не только королями и королевами, но и обычными людьми. Я помню наше воспитание. Думаю, в нем причина моего неистовства в юные годы. Нет. Ребенок счастлив. Она останется там, где живет сейчас.
– Георг, ты должен учесть…
Бывали моменты, когда король мог действовать с королевской непреклонностью.
– Я тщательно обсудил это дело… с Веллингтоном, который со мной согласен. Виктория останется в Кенсингтоне.
– Я уверен, когда мы еще раз обдумаем… Король был раздражен.
– Мой дорогой Эрнест, я уже сказал тебе, что вопрос решен.
Спорить с ним было бесполезно. Веллингтон убедил его, и они решили этот вопрос, столь важный для планов Камберленда, без него.
Слухи привели к его поражению. Следовало отдать приказ и забрать ребенка еще до того, как узнали о его намерении привезти ее в Виндзор.
Еще один план рухнул.
Но это не конец.
КОРОЛЬ УМЕР
Здоровье короля быстро ухудшалось. До одиннадцати пиявок одновременно ставили на его ногу. Чтобы откачать жидкость, делали проколы на бедрах и лодыжках; водянка раздула его до невероятных размеров. Стало ясно, что долго он не проживет.
Это известие распространилось по Лондону и дошло до Брайтона. Король умирает.
Миссис Фитцерберт, живущая теперь в Брайтоне, заплакала, когда услышала эту весть. Они давно не виделись, но она всегда считала его своим мужем, всегда надеялась, что они воссоединятся перед смертью.
Она не сомневалась в том, что Георг любил ее так глубоко, как вообще был в состоянии кого-либо любить. К сожалению, недостаточно глубоко, чтобы сохранять верность, а она закрывала глаза на столько измен. Король понял слишком поздно, что им не следовало расставаться никогда. Но существовало два больших препятствия на пути к их счастливой совместной жизни: его корона и ее религия. Георг не посмел признать, что он, король, женат на католичке, а она так и не смогла отказаться от своей религии.
Несчастные любовники, думала Мария, и тем не менее у них были счастливые годы.
Счастье моей жизни, шептала она.
Думает ли он о ней сейчас, когда умирает? Помнит ли тот день сорок пять лет назад, когда в гостиной ее дома на Паркстрит они принесли брачный обет? Тогда ей исполнилось двадцать девять, а ему на несколько лет меньше. Сейчас ей семьдесят четыре. Старая женщина, но не слишком старая, чтобы забыть и не слишком старая, чтобы надеяться на то, что теперь, когда Георг уходит из этой жизни, он захочет уйти, сжимая ее руку.
Она не могла оставаться в Брайтоне и поэтому поехала в Лондон. Кто знает? Возможно, король выразит желание видеть ее, и если пожелает, она должна быть к этому готова.
Мария ждала какого-нибудь знака. Его не было. И наконец она не смогла воспротивиться желанию взять перо и написать ему.
«После долгой борьбы с самой собой, опасаясь показаться навязчивой или нарушить покой Вашего Величества после многих лет непрерывного молчания, моя тревога за Ваше Величество взяла верх над моей щепетильностью, и я уверена, что Ваше Величество поверит в то, что я абсолютно искренна, когда заверяю вас в том, как глубоко опечалило меня сообщение о ваших страданиях…»
Это было правдой, и она не видела страницу, так как слезы залили ей глаза.
«Как много зря потерянных лет, – подумала она. – Мне следовало быть с ним. Я – его жена. Почему не смог он сохранить верность нашему браку? Если бы он сумел, мы могли бы избежать множества несчастий».
Но они расстались. Он всегда говорил, что этого не хотел, но не смог отказаться от леди Хертфорд ради нее. А когда покинул леди Хертфорд, появилась леди Конингхэм, эта гарпия, которую больше интересовали бриллианты и сапфиры, чем король, чего она не скрывала.
О, какая глупость!
А теперь слишком поздно. Но по крайней мере он должен знать, что она думала о нем.
Она продолжала писать и когда кончила, вызвала посыльного, чтобы доставить свое письмо королю.
Король уже не мог ясно видеть. Казалось, что лица вокруг его постели витают в пространстве. Он даже не был уверен в том, где это происходит.
Король слышал, как они говорили:
– Мы должны передать это ему. Миссис Фитцерберт… Ее имя пробудило его.
– В чем дело? – воскликнул он.
– Письмо от миссис Фитцерберт, сир. Он улыбнулся:
– Дайте его мне.
Она не забыла! Она написала ему. Георг держал бумагу в руке. Ее письмо… ее почерк. «Мария, – подумал он, – значит, ты не забыла. Все эти годы ты помнила и в конце написала мне».
Он не мог прочитать, что она написала, да это и не имело значения. Она ему написала. Георг положил
