«Ночью вертолетчики вешали над долиной САБы (светящие авиабомбы). Красиво было и сразу вызывало желание по этой долине из всех стволов. Часто эти «люстры» падали, не сгорая до конца, как оранжевая сопля, а потом горели поля».
«Привезли как-то опытный «ветродуй» – воздухом мины сдувать. Хорошо, что не запустили в серию. Вокруг тьма, пыль до небес, как сигнал «духам» на весь Афган: «Шурави едут!»
«Гражданские доработчики возились в вертолетном полку на Ми-8 с какой-то «Радугой». Серьезно говорили, что с этим прибором управляемый снаряд на пяти километрах в пять копеек можно уложить. Как применяли, не видел, а простые ПТУРСы особой точностью не отличались, да и нечасто их подвешивали».
«Рапира». Точнее этой пушки не видел. Если прикрывал противотанковый дивизион, то без проблем. Куда скажешь, уложат «в яблочко».
«…Часто использовались жестокие виды оружия – по сути, оружие массового уничтожения: реактивные установки залпового огня типа «Град», которые, как известно, ведут ковровый огонь по площадям, бомбы и снаряды объемного взрыва (т. н. вакуумные бомбы), ракеты «земля-воздух». От мин-ловушек нередко страдали малыши. Есть печальные кадры телехроники того времени: в лагерях афганских беженцев на территории соседнего Пакистана совсем крошечные детишки показывают иностранным корреспондентам культи – у кого нет ручки, у кого ножки…»
ФОРМА НОМЕР ВОСЕМЬ
«Форма номер восемь. Что украли (точнее: «спиз…ли»), то и носим!» Разумеется, речь идет об экипировке во время боевых действий, в колоннах, на точках. Носили почти все, что было в Советской Армии, в том числе в авиации и спецподразделениях, но в самых немыслимых для мирного времени сочетаниях. Среди причин можно выделить две: явное несоответствие уставных комплектов обмундирования климатическим и боевым условиям и завышенные сроки замены. А попробуйте при 45–50 градусах тепла в тени натянуть полубрезентовую куртку и такие же шаровары, да упаковать ноги в кирзовые ботинки на резиновой подошве! А потом побегать по горкам, но уже не в тени и не для сдачи норматива. Конечно, единая форма одежды, четкие знаки различия – это все признаки регулярной армии, но только в мирное время. С развитием партизанской тактики и оптики для снайперских винтовок ситуация меняется.
Панама – отличный головной убор для юга. Но обвисающие поля затрудняли обзор, особенно при ветреной погоде. Обрезать поля! Жарко – укоротить рукава форменной рубашки, располосовать на спине для вентиляции. Ботинки не дышат – пробить дырочки с той же целью, и так далее…
«Зимой носил сапоги, брюки от парадного обмундирования, они теплее, панаму».
«Заменили резиновую подошву на пластиковую, типа каучука. Обувь стала легче, но ноги промерзали. У печки или в золе – плавились на глазах».
«Достал КЗС (костюм защитный сетчатый), выстирал, чтобы пропитка ушла. На два выхода хватило. Потом разрезал и перешил на шаровары и куртку камуфлированный комбинезон. Надо брать двумя размерами больше. Он прочный, год прослужил».
«Спасательный жилет на голом пузе и шлемофон!»
«Ботинки чешские. Все остальное – наше. Если хорошо застирать, то дышало нормально. Очки мотоциклетные, или солнечные, когда на броне сидишь».
«Кроссовки. Не покупал, конечно. Панама обрезанная, маскхалат-комбез».
«На развод строились в «форме номер восемь…», на боевые так же ходили. Но пришел новый комбат, и на построение – строго по форме».
«На боевые ходили – кто во что привык и в чем фартило. У меня летом – распиленный на рубашку и брюки маскхалат (не «сеточка», штаны и верх раздельные, этот было труднее достать), а на ногах «Кимры» – лучшие кроссовки, которые я встречал! А мои пехотинцы носились по кандагарской «зеленке»… в прикроватных тапочках! Пришивали на пятку ремешок брезентовый – и вперед! Конечно, мы выглядели на боевых как партизаны. Жаль – но экипировка наша ни к черту!»
«Кроссовки, кеды – приобретали сами, но нам не давали их носить, много было инцидентов по этой теме. Сгори и мучайся, ты солдат, и должен стойко переносить все тягости своего положения!»
«Приехал генерал из боевой подготовки и твердо сказал – на боевые можно в кроссовках и в любой удобной обуви. Помнится, фамилия была – Печевой».
«Было всякое – то каски в обязаловку, то сиди в броне, как в мышеловке. Побегайте по «зеленке» в каске, мудаки-уставники!»
«Две недели отходил в горных ботинках. Тяжелые, грубые. Достал кеды – красота, и по сухой траве на склоне не скользят».
«Видел бронежилет, который телепался на ветру, как распашонка. Вроде броник, а пластин нет. И начальство довольно, и боец одет».
«Спасжилеты на голое тело, вместо пенопласта – магазины. Шаровары, кеды, берет пятнистый».
«Заставили каски обшивать песчанкой, для маскировки. На постах носили. На боевых прятали поглубже в броню».
«Летом маскхалат и, конечно, кроссовки или, на худой конец, тапочки, за которые почему-то офицеры нас не жаловали».
«Афганцы шили под наш бушлат подкладку из овчины. Недорого и очень теплая. На броне спасала».
«Были в горах, на дальних заставах, три с половиной месяца, спустились вниз и сразу, через батальон, на заставу в кишлак. Перед батальоном встали: «афонские» свитера, халаты, ободранные кроссовки, тельники драные. Комбат вышел: «Так… Этих партизан ни х. я в батальон не пускать».
«У нас в Газни танкистов и разведчиков не сильно ущемляли насчет формы. Конечно, гордостью был танковый бушлат, а если он, конечно, еще с капюшоном, то вообще!»
«Восемьдесят первый, лето: панама, рубашка офицерская (рукава обрезал), шаровары, ботинки (солдат подарил, трофейные, но крепкие); на боевые – в старом хэбэ (хлопчатобумажное обмундирование), но в ранец укладывал рубашку и кусок легкой ткани, от солнца, если на горках сидеть. Осень-зима: куртка от «танкача», черная (скорее уже седая, в наследство перешла), каскетка. На выходах – танковый комбез, сапоги с обрезанным голенищем».
«Купил афганский свитер из верблюжьей шерсти. Он все рубашки прокалывал и страшно вонял бараном».
«Предпочитал халат таджикский и «красы».
«В июле, помнится, 1981 года начальник штаба дивизии кричал прилюдно на комсомольца, который в Кабуле раздобыл «эксперименталку»: «Это что еще за петух патлатый, нашил карманы. Снять!» А переодели всех в новую форму в середине 1982-го».
«На заставе ходили в форме, ботинки или сапоги со шнуровкой. На засады и выходы в горы в кроссовках, сапогах, ботинках – кому что нравится. Ну и, конечно же, горный костюм».
«Ботинки пакистанские, коричневые, кожаные. Известно, где их брали! Зимой – танковая куртка, шарф, горная шапочка пуховая, двойной вязки».
«На «боевых» летом ходили в КЗС и кроссовках, зимой – горный костюм со свитером из верблюжьей шерсти и берцы. В повседневной жизни – так называемое экспериментальное хэбэ, чешские летние туфли (форменные), зимой – бушлат и шапка».
«Маскхалат на голое тело, вываренный, чтобы зеленого на нем не было, лифчик с магазинами».
В батальоне: голый торс, тапочки; в колонне: голый торс, тапочки, кроссовки или берцы; на операциях: все, в чем удобно передвигаться.
«Офицеры на боевых носили солдатские бушлаты с нарисованными ручкой звездочками и солдатские ремни».
«Зимой – солдатские сапоги. Летом – кроссовки и маскхалат».
«Купил в «чипке» «Адидас». Сходил в горы – пипец настал. Подвернулся случай купить кимрские кроссовки. Вещь!»
«Шлепанцы иранские – резиновые. Отпечаток подошвы в пыли – будто осел подкованный прошел!»
«В жаркое время: трусы, майка, тапочки из кирзы, ремень (обязательно!), панама, если выходишь за капонир».
