запястья припадочного. Если б только он мог сейчас увидеть ее глаза… но в том-то и дело, что он ее не видел.
А потом вбежали приказчик – плотный белобрысый парень, и Салли. И началось. Даже втроем они едва удерживали его, и это при том, что никто из троих не был слабосилен. Все-таки общими усилиями им удалось стащить с больного одежду. То, что они после этого увидели, заставило приказчика отшатнуться к дверям. На теле Кесслера в нескольких местах размещались словно бы кровоточащие раны, они были отчетливо видны под истончившейся кожей. Но сама кожа была не тронута. Назвать же их кровоподтеками не поворачивался язык.
– Не пугайся, Эрик, – сказала сестра Тринита. – Это не заразно. И вовсе не чума, – это она уже обращалась к Салли, – уж ты поверь мне…
Но на немой вопрос, читавшийся в глазах женщины, она не ответила.
Затем женщины /Эрик все же несколько ошалел/ обмыли больного и переменили белье на постели. Все это время он не переставал сопротивляться. Исхитрившись ухватить его за плечи и притиснув к постели, сестра Тринита приказала Эрику и Салли вылить воду и унести грязное белье. Когда они вернулись, Кесслер, кажется, вновь впал в беспамятство. Сестра Тринита стояла у конторки и копалась в своей сумке.
– И все это время он ничего не ел? – сразу же обратилась она к Салли.
– Нет. Только воду пил.
– Просто воду? – почему-то поинтересовалась бегинка.
– Просто воду. Я пыталась вино поднести, как обычно больным дают… с корицей и …
– Подслащенное.
– Да. Не пил ни разу.
– Ясно. Эрик, я попросила бы тебя побыть пока здесь. Твой хозяин некоторое время будет спать, но если он вдруг проснется, сразу же кликнешь меня. А мы с тобой, Салли, сейчас проследуем на кухню, и я покажу тебе, что можно класть в отвар, который, он не исключено, будет пить, а что нельзя.
– У меня все свежее! – оскорбленно воскликнула Салли.
– Господи, да я не об этом…
За порогом Салли тихо спросила:
– Может быть, позвать экзорциста?
– Нет, – сказала сестра Тринита. Подумала и добавила: – Пока еще нет.
Кристина сидела, подперев щеку кулаком. При появлении бегинки она встала, вопросительно воззрившись на нее. Но сестра Тринита только молча оглядывала лавку, В которой, кстати, не было ни одного посетителя. В общем, у нее осталось то же впечатление, что и от жилой половины дома – чистота, порядок, средний достаток.
А потом бегинка произнесла фразу, которую Кристина меньше всего ожидала от нее услышать:
– Я хотела бы посмотреть вашу приходно-расходную книгу.
Кристина удивилась, но просьбу выполнила. Достала книгу и положила ее перед бегинкой. Листнув ее, сестра Тринита заметила:
– Здесь два разных почерка. Второй – Эрика?
– Нет, мой, – с гордостью ответила девочка. – Я не просто помогала дяде. Он учил меня вести дела. Он говорил, что женщина может делать ту же работу, что и мужчина.
– Умный человек твой дядя. Возможно, через это и пострадал.
– Еще он говорил, – у Кристины на глаза навернулись слезы: « Вот я заболею, будешь меня замещать». Он так шутил, а вот ведь как обернулось…
Ничего не ответив, бегинка уткнулась в книгу. Читала она долго, внимательно, но что при этом думала, Кристина угадать не могла. Все же ей показалось, что сестра Тринита разочарована. Это было даже обидно – будучи полностью в курсе деловых интересов своего дяди, Кристина точно знала, что книга в полном порядке. Неожиданно бегинка спросила:
– Кстати, у твоего дяди есть кровные родственники?
– Нет. Точно нет.
– А если он, не дай Бог, умрет, кому достанется наследство?
– Не знаю…
– Скорее всего, тебе. Ты – ближайшая по степени свойства. А, поскольку ты не в том возрасте, чтобы распоряжаться состоянием и недвижимостью, они перейдут под опеку твоего отца. Он же, насколько я понимаю, сейчас в очень стесненных обстоятельствах…
Кристина сглотнула.
– Вы что, подозреваете, что это я …
– Нет. – Голос сестры Триниты был очень мягок, невозможно было поверить, что именно она недавно рычала на окружающих в комнате больного. – Просто я хочу сказать, что твое желание избавить отца от долговой ямы может осуществиться самым неожиданным образом…
– Но ведь я этого не хотела! Не хотела, чтоб… я люблю дядю…
– Я понимаю…
Больше она ничего не успела произнести. Вошла Салли.
