Не успела она договорить, как Сеп поднял палец:
— По-моему, уже заявился.
Он направился к двери, открыл ее, и наш Оскар переступил порог со всем своим величавым изяществом. Увидев Хелен, он мигом вспрыгнул ей на колени. Она радостно вскрикнула, поставила чашку и принялась гладить пестрый мех, а кот под ее ладонью выгнул спину и кухню огласило знакомое мурлыканье.
— Он меня узнал! — шептала Хелен. — Он меня узнал!
Сеп радостно закивал.
— А как же! Вы ведь его вызволили из беды. Он вас никогда не забудет. И мы тоже, верно, мать?
— Да уж само собой, миссис Хэрриот, — ответила его жена, намазывая маслом ломтик имбирной коврижки. — Вы же такое доброе дело для нас сделали! Обязательно к нам заглядывайте, как еще будете в наших краях.
— Спасибо, — ответил я. — Непременно. Мы часто бываем в Бротоне.
Я нагнулся, почесал Оскару шею и опять обернулся к миссис Гиббонс:
— Кстати, ведь уже десятый час. Где он пропадал весь вечер?
Она перестала намазывать коврижку и уставилась в одну точку:
— Погодите, дайте сообразить. Нынче же четверг, верно? Значит, йогой занимался, не иначе.
Борис и кошачья община мисс Бонд
— Я тружусь на кошек!
Так представилась миссис Бонд, когда я в первый раз приехал по ее вызову, и, крепко пожав мне руку, вызывающе выставила подбородок, словно в ожидании возражений. Была она крупной женщиной с волевым скуластым лицом, во всех отношениях внушительной, но и в любом случае я не подумал бы с ней спорить, а потому ограничился одобрительным кивком, как будто все понял и со всем согласился. Затем я вошел следом за ней в дом.
Я сразу постиг смысл этой загадочной фразы. В обширной кухне, она же гостиная, царствовали кошки. Кошки восседали на диванах и стульях и каскадами сыпались с них, кошки рядами располагались на подоконниках, а в самой их гуще маленький мистер Бонд, бледный, с клочковатыми усами, сосредоточенно читал газету.
Со временем эта картина превратилась в привычную. Среди четвероногих владельцев кухни несомненно было много нехолощеных котов — во всяком случае, воздух благоухал их особым запахом, резким и душным, заглушавшим даже сомнительные ароматы, которые вместе с паром поднимались от больших кастрюль с неведомой кошачьей пищей, бурливших на плите. И неизменный мистер Бонд, неизменно без пиджака, с неизменной газетой в руках — крохотный одинокий островок в море кошек.
Да, конечно, я слышал про Бондов: лондонцы, по неизвестным причинам удалившиеся на покой в северный Йоркшир. По слухам «деньги у них водились» — во всяком случае, они купили старый дом на окраине Дарроуби, где довольствовались обществом друг друга — и кошек. Мне говорили, что миссис Бонд завела привычку подбирать бродяжек, кормить их и предоставлять им постоянный кров, если они того хотели, а потому я заранее проникся к ней симпатией: сколько раз я воочию убеждался, как тяжело приходится злополучному кошачьему племени, законной игрушке активной жестокости, жертве всех видов бездушия. Кошек стреляли, швыряли в них, чем ни попадя, травили для развлечения собаками.
В тот первый раз моим пациентом оказался полувзрослый котенок — бело-черный комочек, в паническом ужасе скорчившийся в углу.
— Он из внешних, — прогремела миссис Бонд.
— Из внешних?
— Ну да. Все эти тут — внутренние кошки. Но есть много совсем диких, которые в дом ни за что не идут. Конечно, я их кормлю, но внутрь их не удается взять, только когда они заболевают.
— Ах, так!
— Ну и намучилась я, пока его ловила! Мне очень его глаза не нравятся. Они словно кожицей зарастают. Ну да вы, наверное, сумеете ему помочь. Кстати, зовут его Джордж.
— Джордж? А… да-да. — Я осторожно приблизился к котенку, который выпустил когти и зашипел на меня. Я преграждал ему выход из угла, не то он ускользнул бы со скоростью света.
Но вот как его осмотреть? Я обернулся к миссис Бонд.
— Не могли бы вы мне дать какую-нибудь старую простыню? Прокладку с гладильной доски, например? Чтобы завернуть его.
— Завернуть? — В голосе миссис Бонд слышалось большое сомнение, но она ушла в соседнюю комнату и вернулась с рваной хлопчатобумажной простынкой, отлично подходившей для моей цели.
Я убрал со стола всевозможные блюдечки, книги о кошках, лекарства для кошек, расстелил на нем простынку и вернулся к своему пациенту. В подобных случаях спешить никак нельзя, и я пять минут нежно ворковал и выпевал «кис кис, кис-кис», продвигая руку все ближе и ближе. Когда я уже мог бы почесать Джорджа за ушком, я молниеносно схватил его за шкирку и, не обращая внимания на возмущенное шипение и бьющие по воздуху когтистые лапки, вернулся с ним к столу, прижал к простынке и приступил к пеленанию.
Когда кошка свирепо обороняется, иного способа справиться с ней нет, и, хотя не мне это говорить, пеленать их я научился не без изящества. Цель заключается в том, чтобы превратить пациента в тугой аккуратный сверточек, оставив открытой ту часть его организма, которой предстоит заняться — например, поврежденную лапу, или хвост, или (как в данном случае) голову. Мне кажется, миссис Бонд безоговорочно в меня уверовала именно в ту минуту, когда увидела, как я быстро и ловко закатал котенка в простыню, так что через считанные секунды он превратился в плотный матерчатый кокон, из которого торчала только черно-белая мордочка. Теперь Джордж был в полной моей власти и не мог оказать мне никакого сопротивления.
Я, как уже не раз намекалось, немножко горжусь этим своим талантом, и даже сейчас кто-нибудь из моих коллег нет-нет, да и скажет — «Пусть старик Хэрриот особенно звезд с неба не хватает, но уж кошек он пеленает мастерски!»
Выяснилось, что никакой кожицей глаза Джорджа не зарастали — этого вообще никогда не бывает.
— У него паралич третьего века, миссис Бонд. У животных есть такая пленка, которая быстро скользит по глазному яблоку, оберегая его от повреждений. У этого котенка веко назад не ушло — возможно, потому, что он очень истощен. Не исключено, что он недавно перенес легкую форму кошачьего гриппа — во всяком случае, организм у него заметно ослаблен. Я сделаю ему инъекцию витаминов и оставлю порошки подмешивать ему в корм, если вам удастся оставить его в доме на несколько дней. Через неделю, самое большее две, он должен совсем поправиться.
Джордж был в полной ярости, но кокон надежно мешал ему дать ей волю, и инъекция не вызвала никаких затруднений. На чем мой первый визит к подопечным миссис Бонд и завершился.
Но дорожка была проторена. Симпатия, сразу же установившаяся между нами, окончательно укрепилась, так как я всегда поспешал на помощь ее любимцам, не жалея времени: заползал на животе под поленницу в сарае, чтобы добраться до внешних кошек, сманивал их на землю с деревьев, упорно гонялся за ними по кустам. Но мое усердие достаточно вознаграждалось — во всяком случае, с моей точки зрения.
Чего стоили, например, одни клички, которые она давала своим кошкам! Верная своему лондонскому прошлому, десяток-полтора котов она нарекла именами игроков гремевшей тогда футбольной команды «Арсенал»: Эдди Хапгуд, Клифф Бастин, Тед Дрейк, Уилф Коппинг… Но одну промашку она допустила: Алекс Джеймс трижды в год регулярно рожал котят.
А ее манера звать их домой? Впервые я стал свидетелем этой процедуры в тихий летний вечер. Две
