стонала.
– Дуся, я знаю, что делать! – решила наконец она. – Тебе надо найти няню!!
Филин крякнул, шмыгнул носом и мысленно стал прикидывать – а где, собственно, заказывают место на кладбище, куда маменька так рвалась.
– Ты о чем это задумался, горе мое? – подозрительно посмотрела на него Олимпиада Петровна, уж больно хорошо она знала своего сынка. – Ты даже не думай!! Ты меня не понял! Тебе надо найти няню, чтобы потом на ней жениться!
– Ага!! – взвыл сынок. – Так прям эти няни на меня и кинулись! Они если и выйдут, то не за меня, а за мое состояние! И что тогда с Машкой будет?!
– Ой, да какое там состояние, оформим на меня дарственную, и ты останешься гол как сокол, – отмахнулась любящая матушка. – А я хоть на старости лет поживу как следует. Значит…
– Нет, ну нормально, да? – спросил Дуся у кого-то за окном. – Она, значит, на старости поживет! А я, значит, как сокол! За меня и с деньгами-то не сильно разбежались, а без денег не то что няня – ее престарелая мать не пойдет! Нет уж, на фига такие дарственные! Маманя, сиди дома, Мальдивы твои никуда не денутся.
Олимпиада Петровна хотела было ненадолго отправиться в обморок от возмущения, но побоялась за прическу, да и вопрос еще окончательно не решен, чего уж там спектакли ставить.
– И опять до тебя не дошло, – принялась она объяснять. – Давай сделаем так: дадим объявление в газету, дескать, молодой холостой миллионер примет на работу няню, женитьба на няне гарантирована. Да, гарантирована, но при условии, что та будет великолепно справляться со всеми супружескими обязанностями… нет, с супружескими – это я погорячилась… При условии, что та будет исправно выполнять все обязанности по дому, почитать свекровь и обеспечивать счастливое детство дочери и мужу. Да, вот так. Ну а потом устроим смотрины… сейчас это называется красиво – кастинг! И ты выберешь няню с последующей женитьбой. Все как положено – дадим девочкам испытательный срок, ты приглядишься, а уж потом, если какая окончательно тебя покорит… ну тогда, что ж, придется расписаться. Зато в доме никто не станет воровать, всегда будут чистота и порядок, появится женская рука, мама у Машеньки, у тебя сиделка, а я… я обрету семейное счастье с Яшенькой.
В том, что маменька обретет счастье с новым женихом – Яковом Глебычем, Дуся не сомневался, но вот в остальном…
Он открыл рот, подумал, но потом все же уточнил:
– А про мое наследство мы им скажем – няням?
– Конечно! Я же говорю – прямо в объявлении и напишем! Нам же нужны элитные девушки! А без наследства мы их даже в наш подъезд не заманим… Ой, Дуся, ну чего у тебя такая физия?.. – перекосилась вдруг матушка. – Господи, эти невесты целыми стаями неприкаянные бродят, а нам даже за такое добро платить приходится, вот уж правду говорят – на детях прелестниц природа отдыхает! Так что завтра же…
– Подожди, мам, а если эти невесты пойдут только из-за денег, а меня совсем и не начнут любить? – тревожился Дуся.
Олимпиада Петровна придирчиво оглядела сынка, вздохнула и успокоила:
– Ну конечно не начнут, глупенький. Но зато они будут стараться тебе угодить, чтобы ты втиснул их в свое завещание, понимаешь?
– И тогда жить мне останется… только до написания этого самого завещания… – просчитал свою перспективу Филин.
– О господи! – не выдержали нервы у матушки. – А ты его не пиши, да и все! Скажи, что написано оно на Машеньку, а ты якобы еще не проверил чувства твоей жены! Так можно всю жизнь девке мозги крутить, пока ей в глубокой старости ничего другого не останется, как в тебя по-настоящему влюбиться!.. Нет, ну ты-то что предлагаешь?!
Дусе предложить было нечего. Ему даже показалось интересным – устроить кастинг самым красивым девушкам города, а потом сидеть вот так на диване – и ковыряться в их недостатках: «Ах, вы совсем для няни не подходите, у вас ноги кривоватые! А у вас год рождения подкачал, можем предложить вам вакансию лифтерши… А у вас рост! И вообще – где девяносто-шестьдесят-девяносто?! Куда вы без таких данных в няни?! А вот вы… вы, пожалуй, прошли первый отборочный тур». Сказка! Но действительность оказалась не столь радужной.
Началось с того, что бурной лавины длинноногих обаяшек после объявления вовсе не последовало – ну не верили красавицы, что хоть какой-то захудалый миллионеришка отважится проживать в старинной хрущобе, да еще и искать няню не в элитных агентствах, а в обычной газетенке. А вот дамы, которым изрядно за сорок, решили, что терять им нечего, а потому стайками толпились в подъезде, зычно строили предположения на будущее благополучие и очень мешали соседям. Но самым тяжелым было другое – с окрестных деревенек слетелись на Дусин призыв все особи женского пола, которые страстно мечтали уже не о миллионах, а хотя бы о городской жизни. Эти няни весь день носились по магазинам, к вечеру заявлялись на кастинг с немыслимым количеством пакетов, коробок и сумок, неизменно опаздывали на смотрины часа на четыре. При этом сельские красавицы, услышав отказ, заливались слезами в три ручья, потому что оказывалось, что ночевать им негде, на питание денег вовсе не осталось и, между прочим, на обратную дорогу тоже. В доме Филиных теперь высились эвересты из дорожных сумок, котомок, рюкзаков и всяческих пакетов. В комнате непременно выла очередная неудачница, маменька, не зная, как ее вытурить с жилплощади, выла тоже, а громче всех верещала Машенька, которой все эти смотрины шли явно не на пользу. Долгожданная няня не находилась, ни одна из претенденток на идеал не тянула. То она не нравилась Олимпиаде Петровне, то не нравилась Якову Глебычу, то, напротив, – Якову Глебычу уж слишком нравилась, короче – никто не подходил, и все тут! Поэтому сумки прибывали, рев нарастал, и конца этому не предвиделось. Стоит ли удивляться, что Дуся от такого хора сбежал в предродовую палату, чтобы хоть немного забыться.
– Вот… – снова шмыгнул носом Дуся. – Видите теперь, Матвей Макарович, что я в эту палату ринулся, как в убежище, и вовсе я даже не думал, что там кому-то рожать приспичит!
Матвей Макарович сочувственно помотал головой, в тысячный раз вознеся упрек небесам – и отчего же такое счастье не тому адресату досталось! – и заботливо предоставил свой диван невезучему жениху.
Но сколько бы Филин ни спал, а домой возвращаться пришлось.
