отбросить в сторону все заботы и сомнения!
30 августа 1943 г. Перебазирование, кажется, пройдет спокойно. Подразделения дивизии из Полтавы отправят разгружать вагоны. Скорее всего, на это бросят и нашу «пожарную команду»? Однако незадолго до подхода к Полтаве появляется перед колонной фузилер Шторх и командует: «Поворачивайте. Слушайте новый приказ!»
Наступление отменяется. Все возвращаются на старое шоссе!
31 августа 1943 г. Дивизия собирается, готовится к маршу. Что теперь нас ждет?
1 сентября 1943 г. Сегодня наступил мой пятый военный год! Мы закрепились в Гадяче.
2 сентября 1943 г. Я еду на грузовике в полевой запасной батальон «Великой Германии». Дорога идет от Сорочинец на Борки. Оттуда я должен забирать четверых сотрудников санитарно-медицинской службы. Это примерно в 30 км. Я сижу со снятым с предохранителя пистолетом в кабине с шофером. Это необходимо, так как существует опасность попасть под огонь партизан! Дорога после Лжутиския-Будежскижа идет среди довольно густых лесов. Однако пока никаких происшествий.
3 сентября 1943 г. Мы отступаем к Диканьке. Однако в Борки уже прибывает подкрепление: «Пожарная команда! Разворачиваемся на Зеньков! Там следует закрыть образовавшуюся брешь между двумя дивизиями». Вечером следует еще более решительный приказ наступать на Зеньков. Место определено точно, так как фронт еще далеко не стабилен.
4 сентября 1943 г. Нашу атаку сопровождают вновь прибывшие танки! Я слышу шум гусениц десяти «тигров», танков «IV» и «пантер». Общее число — 50 новых танков!
5 сентября 1943 г. По всему фронту идет интенсивное движение. Никакого покоя. Мы двигаемся на Даидаловку. Едва прибываем на место, там уже появляются русские штурмовики (Ил-2) и начинают бомбить шоссе. Откуда у иванов такое количество боевых летчиков? Из года в год у противника растет число мощных танков Т-34 на земле, а с 1943 года в небе появляется множество штурмовиков Ил-2. Однако и наши «штукас» господствуют в воздухе.
6 сентября 1943 г. Наша дивизия в 03.00 сменяет предыдущие части. Уже часом позднее иваны с 30 малыми танками снова подходят к Зенькову. Наш обоз, который сменил уже несколько помещений, на пути поворачивает и ищет место для отдыха. Но тут я узнаю, что для фузилерного подразделения «Великой Германии» приготовлены квартиры южнее расположения пехотной дивизии. На горизонте возникают клубы дыма и чад. Пыль на шоссе поднимается еще выше и плотным желто-зеленым слоем ложится на мундиры идущих в колонне солдат. Такого количества пыли я в своей жизни не видел!
7 сентября 1943 г. Мотопехотная дивизия «Великая Германия» начинает наступление от Опошни. С обеих сторон над атакующими висят самолеты-убийцы. К сожалению, «пожарная команда» несет от них большие потери. Солдаты (18–24 лет), идущие в авангарде, особенно часто попадают под их огонь, так как ни слева, ни справа их никто надежно не прикрывает! Убитых мы грузим на свои машины с продовольствием. Моя обязанность заключается в том, чтобы как-то похоронить этих бедных парней. После того как мы определяем их личности (обер-фельдфебель собирает трупы), осматриваем все сумки, личные вещи, почту, деньги, фотографии, письма, губные гармошки и т. д., все это складывается в рюкзаки. Пригодные к носке сапоги снимают. В конце концов убитых заворачивают в шерстяные одеяла или плащ-палатки и позднее, когда находится подходящее место при каком-нибудь крупном значительном населенном пункте, хоронят. Часто укладывают рядом сразу несколько товарищей. Каждый получает деревянный крест. Канцелярия определяет точную позицию захоронения и направляет родителям, невесте или известному другу убитого сообщение о смерти. Эти «похоронки» обязательно подписывает командир дивизии. Печальная работа! Как много товарищей, которых я хорошо знал, с которыми переживал тяжелые часы, должен теперь закопать в российскую землю. Унтер-офицеров при оружии и шанцевом инструменте, погибших во время тяжелых сражений, постоянно кладут в могилы и ставят над ними кресты. Сверху креста выжжен символ «Великой Германии», а под ним, если находят соответствующую капсулу, — чин и фамилия убитого. Часто указывают соединение, где он служил, иногда обращение к Богу или название страны, где покойник родился. И, конечно, дату смерти.
8 сентября 1943 г. Этот день принес нам некоторые неприятности. В «нашу деревню» прибывает обер-фельдфебель и хочет занять квартиру для генерала Кнобельсдорфа! После короткой, но довольно громкой перебранки обер-фельдфебель, считая, что он старше меня по чину, предложил мне отсюда убраться. Он ругался, как сапожник, пока я его не выставил из квартиры. Когда позднее прибыл к нам генерал, я сообщил ему, что обер-фельдфебель уже ушел в другую деревню. Генерал поблагодарил меня и отправился дальше. Вскоре прибыл посыльный с приказом убраться из деревни в пределах трех часов! Вся территория южнее Днепра будет сдана русским, а новый фронт создан за рекой.
В связи с этим все зерно, скот, лошади, вообще все ценное надо перебросить за реку. Туда же следует отправить всех гражданских, которые еще остались здесь. Предстояло настоящее «переселение народов». Можно было наблюдать, как срочно косят и собирают созревшее на полях зерно, которое предстоит погрузить и вывезти за Днепр. Русским должно было достаться только пустое пространство, где не оставалось бы ничего ценного. Также все большие копны соломы, величиной с дома, следовало поджечь. Мы уже видели, как огонь гуляет по полям с оставшейся на них соломой. Повсюду стелется дым. Раздаются взрывы, рушатся железнодорожные линии, шпалы выворачиваются из земли. «Сожженная земля». Такой она представилась в свое время зимой 1941/42 годов перед Москвой. (Как и во время нашествия Наполеона в 1812 году.)
Ночью все горит, воздух раскален, зола тлеет на выжженной земле вокруг нас. Много домов уже сгорело. Картина ужасная! C'est la guerre![5] — Это война! Сплошное безумие! Может, это и задержит русских, но ненадолго.
9 сентября 1943 г. Сегодня я принимаю на себя обоз II 9-й дивизии. Выезжаю на разведку с тремя грузовиками в Сорочинцы (около 40 км на запад). По радио передают: «Италия капитулировала, Бадольо — изменник!» Что там случилось? Здесь же продолжается проклятая война.
10 сентября 1943 г. День прошел много тревожнее, так как еще вчера вечером пришло сообщение, что во время обеда во дворе русский минометчик убил унтер-офицеров Шпигеля, Альбурга и Муггенбурга, а также еще четверых пехотинцев. В течение дня в жестоких сражениях погибло уже четыре солдата. Это надо же! За один день пали смертью храбрых 11 товарищей! Когда я узнал об этом, то сразу же написал рапорт на имя командира дивизии, чтобы меня отправили на передовую в составе роты или в качестве минометчика! После недолгого ожидания последовал приказ: «Оставайтесь на том месте, где вам было назначено!» Я разочарован! Как много друзей погибло при этом нападении, я пока еще не узнал. К сожалению, враг не будет теперь уничтожен моим фаустпатроном! Кроме того, я узнал, что произошел разрыв мины в трубе, при котором погиб стрелок, а его напарник тяжело ранен! Ужасная война!
Во все военные годы это первый разрыв в трубе у нас. Я хочу особо отметить 9-ю роту. При наступлении мы имели только два тяжелых пулемета и четыре миномета (8,14-см). Это примерно на 45–50 солдат! (Рота прибыла на фронт в соответствии со штатным расписанием — 150 бойцов!) В деревнях и городах, которые мы покидаем, все делается в соответствии с приказом!
Специальные команды эвакуируют население. Все, что годится в дело и на чем можно передвигаться, конфискуется. Колонны грузовиков, полностью нагруженные зерном, движутся к Миргороду.
11 сентября 1943 г. Я выезжаю с моими тремя грузовиками из Великой Багачки (примерно 70 км западнее Полтавы). К нашему счастью, снова заморосило. А то у нас от пыли лица покрылись уже склизкой грязью. Мы едем, словно по жидкому мылу! Справа от дороги горят большое колхозное здание и амбар. Повсюду мы видим и слышим взрывы. Иванам ничего не следует оставлять! Наши части «планомерно» отступают назад. Однако, к сожалению, темп и места, где мы должны останавливаться на отдых, определяют иваны. Наше хозяйственное подразделение между тем на фронте, как всегда, является арьергардом и представляет собой «пожарную команду»! Перехватываем русские радиограммы со словами: «Мы захватим и уничтожим „Великую Германию“!» Уничтожить нас! Эй-эй! Это далеко не так просто. Как часто нас уже считали разбитыми. Иваны наступали и с фронта, и с тыла! Казалось, нам конец.
