покойниками и с каждым днем все яснее это чувствовали. Они жили в дачном домике на заросшем бурьяном участке, и их не интересовало, чей это домик и чей это участок. Днем они прятались, выходили только по ночам, да и то украдкой. Украдкой же собирали дрова, готовили еду, ели, спали, разговаривали…
И вот сегодня Олег рискнул украдкой побывать в городе. Нужно было запастись продуктами. Не пропадать же в самом деле талонам. Но когда большая хозяйственная сумка основательно отяжелела и можно было возвращаться, его вдруг с неудержимой силой потянуло взглянуть на свой бывший дом.
Может быть, там происходит нечто такое, что ему необходимо иметь в виду. Разведка никогда не помешает, а узнать его теперь не так просто — за три последних дня изменилась походка, осанка, даже лицо, все стало таким же чужим, как плащ и берет, позаимствованные на даче. Словом, он решил рискнуть еще раз.
Дважды пришлось пройти мимо поворота во двор, поблизости все время оказывались прохожие. Наконец наступил удобный момент, улица была пуста. Олег быстро огляделся и свернул под арку. Во дворе не было ни души, видимо, события последних дней заставляли людей сидеть дома. Лампочки в квартирах горели вполнакала из-за неустойчивой работы электростанции, и этот красноватый свет казался пристальным, выжидающим прищуром окон. Они с подозрением смотрели друг на друга, задавая себе один и тот же вопрос: кто следующий? Чьи окна навсегда погаснут этой ночью?
Олег быстро перешел в тень деревьев, росших в центре двора, и увидел наконец свой дом. Сначала он даже испугался, ему показалось, что широкая черная трещина надвое рассекает здание, словно кто-то ударил по крыше гигантским колуном и разрубил дом до самой их квартиры. Но постепенно стало ясно, что это не трещина, а слой копоти, покрывающий стену над их окнами. В квартире был пожар. И не в одной квартире. Как всегда в таких случаях, взбешенная толпа разливала бензин направо и налево. Черными провалами зияли по два-три окна во всех верхних этажах до самой крыши — там тоже горело. Лопнувшие в пламени листы шифера уже были сняты, сквозь крышу светили звезды, отчего и казалось, что дом прорезан трещиной.
Вовремя убрались, спокойно думал Олег. Может быть, погромщики пришли сразу после их бегства, может быть, только на следующий день. Но они обязательно приходят, рано или поздно, к каждому зараженному. Приходят по известной человеческой привычке заниматься бессмысленными делами: грабить нищих, собирать оброк с голодных или вот как теперь — убивать обреченных на смерть.
Олег повернулся и, не оглядываясь, пошел прочь. С домом покончено. Отныне у него будут только убежища и норы. Впрочем, это не надолго…
Было уже далеко за полночь, когда Олег миновал наконец лесной бурелом и выбрался на открытое место. Заросшая тропинка, которой он шел, спускались здесь в отлогую долину, когда-то занимаемую садоводческим товариществом. Луна освещала забытое товарищество от края и до края, искусно вырезая на земле силуэты полуразвалившихся домиков.
Нигде ни огонька. Давным-давно в этих садах ничего съедобного не произрастало, и люди здесь бывали редко. Разве что такие же бедолаги, как Олег и его семья, но их огня отсюда не увидишь. Да что огня — такие и дым прятали. Где-то там — Олег отыскал глазами голое кряжистое дерево посреди поля — в домике с чудом сохранившейся крышей его ждут Зоя и Пашка.
Неясное предчувствие вдруг кольнуло в сердце. Что-то новое, подумал Олег. Ощущение опасности и непроходящее отчаяние давно стали привычными, съедали душу своим чередом, помаленьку. Но сейчас… А может быть, это не предчувствие? Кажется, ветка в лесу хрустнула. Он прислушался. Нет, тихо. От напряжения все это, вот что. А чего напрягаться? Ему-то!
Свернув с тропинки, Олег перелез через забор, пересек один участок, второй и широкой полосой травы, бывшей когда-то проезжей дорогой, двинулся вниз по склону.
На его условный стук дверь сразу открылась, и луна осветила заплаканное лицо жены. Зоя пролил а немало слез за эти дни, но это были беззвучные слезы, они не мешали ей пилить в подполе дрова, готовить еду из ничтожного количества продуктов, дежурить у окна в свою и, частью, в Пашкину смену. Мало-помалу Олег привык к этим слезам, а вот сейчас удивился. Удивился себе. Оказывается, можно привыкнуть даже к такому.
— Наконец-то! — прошептала Зоя. — Я уже хотела навстречу идти…
Олег шагнул в темноту и запер за собой дверь.
— С ума сошла, — сказал он. — Как это навстречу? Зачем?
— Пашка пропал.
Олег вздрогнул. Вот оно, предчувствие.
— Когда? — спросил он.
— Еще днем. Сказал, что пройдется по дачам… и не вернулся.
Зоя всхлипнула.
— Ну, не реви. Он уже взрослый, сам знает… — Олег задумчиво глядел в окно. — И неизвестно еще, что лучше…
— Нет, — твердо сказала Зоя. — Мы должны его найти. Ему нужна помощь. Я чувствую, с ним что-то стряслось.
— Да где же его теперь искать? — возмущение Олега было притворным. Он знал, где.
— Известно, где, — спокойно произнесла Зоя. — В банде Крутого. Пашка мне все рассказал. Там настоящие ребята. С ними вместе хоть на смерть… Пыталась я его разубедить, да только все испортила, кажется.
Олег, все еще стоявший у окна, вдруг заметил вдали какое-то движение. И сейчас же над бывшими садами высоко взвилась осветительная ракета. Олег отпрянул. За окном на минутку установился день.
— Эй, падаль! — прорычал мегафон на соседнем участке. — Мы вас выследили. Выходите, не прячьтесь! Ну, чего ждете? Все равно вам живыми не уйти!
На рассвете в самой глубине мертвого леса лежал истекающий кровью человек. К нему подошли двое: у одного на шее висел автомат, другой побелевшими от напряжения пальцами сжимал топор.
— Смотри-ка, куда уполз, — покачал головой тот, что был с автоматом, — на переломанных-то ногах! Ну, Кеша, давай!
Кеша побелел теперь лицом, переложил топор в левую руку, а правую стал вытирать о себя.
— Может быть, он того… готов уже? — в голосе его зазвучала надежда.
— Не! — заверил автоматчик. — Вон, шевелится…
Кеша плаксиво сморщился.
— Шевелится!.. Слушай, а может, его пристрелить? А, Богдан? У тебя ж волына, ну что тебе стоит?
— Цыц! — прикрикнул строгий Богдан. — Емельяныч как велел? Топором. Кому? Тебе. Крови боишься? Как же тебя в дело брать, когда ты даже падаль прикончить не можешь? А может, ты и корешился с ним раньше? Нам таких не надо…
Богдан положил руку на автомат.
— Ну чего ты? Чего ты? — Кеша взял топор двумя руками и, пошатываясь, подошел к лежащему.
— Как же я его… По тес, что ли?
Он замахнулся было, но вдруг выронил топор, упал на колени и заревел, давясь неудержимой рвотой:
— Не… мо… гу-у…
Богдан плюнул.
— Все Крутому скажу. Время только с тобой терять. Смотри, солнце уже где, сволочь! А ну, кончай блевать! Отползай, тебе говорю, а то обоих положу!
Кеша, рыдая, поспешно отполз подальше. Богдан шагнул вперед, снял автомат и уже потянул было затвор, как вдруг за его спиной неслышно выросла тень. Тот самый, выроненный Кешей топор сверкнул на солнце и глубоко вонзился в затылок Богдана. Не издав ни звука, Богдан рухнул на землю, вывернул набок разрубленную голову, и удивленно уставился в пространство. Над ним стояла Зоя.
Олег выстрелил вслед удирающему второму бандиту и сразу бросился к Пашке. Вдвоем с Зоей они подняли его и понесли. Куда? Подальше от этого места — ни о чем другом они не думали. Возвращаться на дачи было нельзя, Зоя и Олег чудом ушли от облавы, ползком, через заросший бурьяном огород. Нельзя и в
