Сергей Боровский
Спецоперация
Докладчик замолчал, и все, как по команде, повернули головы в сторону полковника Лаврова. Борис Терентьевич постукивал по столу пальцами и играл с воздухом, то набирая его в рот, то выпуская, что было свидетельством его глубочайшей задумчивости. На столе перед ним лежали черные мужские трусы устаревшего образца, далеко не новые, принадлежавшие довольно-таки крупному экземпляру.
— Сколько всего пропало людей? — наконец, спросил он.
— Восемнадцать, — с готовностью ответил капитан Макаркин. — Но это только те, про кого мы знаем наверняка.
— Понятно, — буркнул полковник. — Удивляюсь, что вы вообще спохватились. А то могло бы и все население города исчезнуть. При вашей-то бдительности.
— Так ведь не было же заявлений! — попытался оправдаться Макаркин. — А как появились, мы сразу наряд туда и отправили.
— Ты мне эти сказки не рассказывай! — осадил его начальник. — Небось, сами же и уговаривали потерпевших не торопиться.
— Не было такого! — Макаркин клятвенно прижал правую руку к груди.
Неизвестно, поверил ли опытный полковник своему подчиненному или только сделал вид.
— Ладно, — решил он. — Проехали. У кого какие соображения?
— Позвольте мне, — вызвался майор Коваленко, возглавлявший аналитический отдел.
— Валяй.
Майор тяжело поднялся, как и положено кабинетному работнику среднего возраста без наклонностей к физкультуре.
— Значит, ситуация такая, — бодро начал он. — Вешняки находятся в семидесяти километрах от нас. Там нет телефонной связи. Дорога разбита. А у нас на весь отдел — четыре транспортных средства, одно из которых, как нам тут было доложено, уже не вернулось. Поэтому я считаю дальнейшую самодеятельность не только бессмысленной, но и опасной.
— К чему ты клонишь?
— Необходимо вызывать ОМОН из области. Другого выхода я не вижу.
Полковник сделал добродушно-язвительное лицо.
— Как мило! Передадим наши дела наверх и забудем, как дурной сон. И за что мы только тебя кормим? Чуть чего — сразу ОМОН. Почему не кремлевский спецназ? Ещё предложения есть? — обратился он к собранию.
— Тут про дороги и телевидение в Вешняках говорилось, — подал голос оперативник из убойного отдела капитан Мамонов. — А электричество у них есть?
— Конечно, есть, — подтвердил Макаркин. — Как без электричества?
— Ну, вот. Отключить его к чертовой матери — и всё. Сами на коленях приползут.
В кабинете произошло оживление.
— Радикальненько, — улыбнулся Коваленко. — Ещё можно их мышьяком с самолета посыпать.
— Самолет сломался!
— И мышьяк кончился!
— Ну, началось, — проворчал полковник. — Говорить только по делу!
— А может, население организовать? — предложил молчавший до сего момента майор Куропаткин, заведовавший кадрами. — Я имею в виду, прежде всего, родственников пропавших. Люди они заинтересованные. У них и машины есть, и ружья, если что. Пошлём с ними двоих наших, для руководства.
— Вот это уже на что-то разумное похоже. Продолжай.
— Не доезжая деревни, километр или два, спрячем транспорт в лесу. Подойдём сразу с нескольких сторон и устроим наблюдение. «Языка» возьмём, в конце концов.
— А что? Звучит неплохо. Есть возражения? Дополнения?
План Куропаткина приняли почти единогласно. Командиром группы назначили Мамонова, как бывшего участника боевых действий, а в помощники к нему прикрепили двоюродного брата пропавшего следователя Михайличенко — Федю, который работал в отделении шофёром.
С родственниками не возникло никаких проблем. Многие из них уже и сами порывались что-то предпринимать, а тут вдруг такое толковое предложение из милиции поступило. Всего набралось двадцать человек на четырёх машинах.
Выдвигаться решили поздно вечером — и глаз посторонних поменьше, и до рассвета запас времени есть. Колонну возглавил «Круизёр» одного местного предпринимателя, а за ним пристроились ноздря в ноздрю: милицейский «Уазик», хорошо объезженная «Нива» и праворукий «Субару Форестер».
Дорога действительно оказалась лишь немногим лучше просеки в лесу. Они то и дело вязли в многочисленных лужах, поражающих воображение своими размерами, и если бы не «Круизёр», оборудованный лебедкой, то и до обеда бы не поспели.
— В космос летаем! — выругался Мамонов. — А тут…
Как и было запланировано, свернули они в чащу, не доезжая километров двух до деревни. Нашли укромный овраг, забросали машины ветками и пошли пешком, поёживаясь от утреннего холода.
Едва показались крайние избы, как небо посветлело, и на горизонте наметилось розоватое светлое пятно.
— Самое время, — обрадовался Мамонов. — Сейчас кого хочешь бери тепленьким — не проснётся.
Далее он разбил отряд на четыре равных группы. Собственно, как в машинах ехали, так и поделились. Улица в деревне была всего одна, и вдоль неё тянулись избушки — дворов тридцать, не больше. Так что окружить её со всех четырех сторон не составило труда. Приказ всем поступил такой: лежать в засаде, наблюдать и ничего не предпринимать без команды старшего. По необходимости — связь по рации. Всё.
Мамонов со своими разместился у самого края леса, где начинались огороды. Очень удачно они нашли здесь заросли малины, которые скрывали их надежно от посторонних глаз. И полакомиться даже умудрились дарами природы.
Ждать пришлось недолго. Это в городе любят понежиться в постели, а крестьянина, как известно, кормят его ноги. Из избы вышел мужичонка с каким-то сельскохозяйственным прибором наперевес и принялся корежить грядки, производя много непонятных движений и шума. Через минуту к нему присоединился ещё один.
— Картошку окучивают, что ли? — предположил Федя.
— Не похоже, — отозвался Мамонов.
— А что тогда?
— Чёрт его знает!
Они бы, конечно, высказали ещё несколько версий и нашли правильный ответ, но тут Федя уронил на грудь челюсть и показал вперёд рукой.
— Гляди! Это же Семён!
— Кто?
— Брат мой!
Он вознамерился тут же пересечь поле навстречу родному существу, но Мамонов осадил его.
— Не дергайся.
— Почему? — удивился Федя.
