— Смотри, он еще носом крутит, — добавил Коля, прищурившись, — не прозевай шанс! Не каждый день такие заказы капают…
— Мне уточнить кое-что надо, скоординировать действия, людей предупредить…
— Ну-ну, координируй, уточняй, — Коля скривил тонкие губы, — координатор…
Я бежал домой, сметая прохожих. Неужели? Неужели, дождался?!!!
— Беру заказ! — заорал я ошалевшей Люсе, — где мои записи, где расчеты?
— Сейчас, сейчас, — суетилась Люся, — эти? Нет? Эти? Тут еще папка зеленая… Калькулятор дать?
Все закружилось по кухне — я, Люся, собаки, бумажки с записями и расчетами, чашки с чаем и сигареты — хоровод людей и предметов, уставших от штиля.
Ночь надежд, ожиданий и сомнений…
«За одиннадцать тысяч долларов работу сделать можно… Но кто ее будет выполнять? Успею ли в срок? Я совершенно не знаю как это делать… Надо звонить Фусенко в Харьков — он этих заправок перестроил… Пускай проконсультирует по старой дружбе… Так хорошо, Фусенко… А этот материал не понятно сколько стоит… И где его брать? Фусенко знает… Ага… Для начала — пять человек… Пусть выполняют сварочные работы… Блин, аппарата нет… Это лишние триста долларов, мелочи… Так… Двадцать семь погонных метров… На двенадцать долларов… Удача подвалила, а я не готов… Как я к этому шел, мечтал… Бац! И не готов…»
Люся все ночь сидела со мной, заваривала чай, пыталась быть полезной и не мешать. Я гнал ее спать, хорошо понимая, что она не заснет. К утру, осоловев от цифр, метров, штук, тонн, я совершенно запутался. Я так ждал этого дня и совершенно растерялся.
— Все, больше не могу. Ложимся спать. Заведи будильник на восемь. Три часа поспим и в бой, — в глазах песок, сигареты кончились. Вот так, Люся, не было печали…
— Все будет хорошо, — привычно успокаивала меня бледная Люся.
Суть моих сомнений была проста — я не знал работы, которую предстояло делать. Мой старый школьный друг Фусенко успешно строил автозаправки по всей стране уже несколько лет, зарабатывал солидные деньги, потолстел и поважнел. От него я нахватался поверхностных знаний — что-то увидел, что- то услышал (благо, память хорошая) — и решил испытать судьбу. Какая разница, что делать, решил я, лишь бы деньги платили. Пока я искал клиентов, Фусенко консультировал меня из Харькова по телефону, я ловил все на лету, заучил несколько убедительных специальных терминов и избавился от внешних проявлений давно не работающего человека. Этого оказалось достаточно, чтобы взять подряд. Но теперь его надо выполнить! Я долго ходил по воскресному рынку и предлагал купить воздух в трехлитровой банке, рассказывая о его лечебных и профилактических свойствах. Покупатели нашлись. Теперь надо было придать воздуху товарный вид, насытить его ароматами леса и морской соли, сделать его действительно полезным, чтобы покупатели не надавали мне по шапке на торговой площади на радость ротозеям.
Я, вдруг, остро почувствовал, что Счастливый Случай приходит не в виде заветного чемодана с долларами, выигрышного лотерейного билета или наследства. Он стучится в дверь вместе с необходимостью выбирать, туманными перспективами, надеждами и сомнениями. Он плод восьмимесячных улыбок, мозгового ступора, дешевых сигарет, страха в глазах жены, голодного просветления и шагов, шагов, шагов. Пешком — в кармане пусто — двигай гамашами, если хочешь есть, сучи ногами, взбивай сливки. Даже, если забыл, зачем ты живешь… Но, выбравшись на край кувшина, решай — шагнуть в зыбкий мир, теряющийся за пределами обеденного стола, рвущийся на холодный ветер, через дверь, в горы, психиатрические больницы, дорогие автосалоны, судебные заседания, к чужим блондинкам, к счетам за услуги кожвендиспансера… Или дохлебать продукт своих усилий, свесив ноги в уютную теплую жижу, убеждая романтичную красавицу- жену в преимуществах спокойной скупой старости…
— Я справлюсь, — сказал я утром Люсе, выходя из дома, неаккуратно побритый, с запавшими от переживаний глазами.
На улице, в поле моего рассеянного зрения попал оборванный рекламный плакат, висевший на желтой стене соседнего дома. Он висел здесь давно, я на него постоянно натыкался взглядом, проходя мимо. Он напоминал лицо престарелой актрисы, плачущей в гримерной комнате — черные борозды слез на сером слое грима. Что-то преломилось в моем взгляде и, я увидел надпись, выпукло, как сквозь линзу:
Это мне и нужно было. Точная чужая формулировка, посторонняя уверенность в правоте моих действий. Я не один такой — тысячи людей ныряют с головой в мутную воду, не зная дна, рискуя сломать шею о случайный валун.
Но этот прыжок еще не подвиг. Подвиг — каждое утро разминать затекшие суставы, придумывать смысл существования на сегодняшний день, сдирать вместе со щетиной желание остаться в постели, шагнуть на улицу, сфокусироваться на цели и шагать, бежать, ползти к ней, совершая тысячи привычных и надоевших движений, рефлекторно двигая конечностями, вдыхая и выдыхая, гримасничая и уставая. Пока ноги не скрючит артритом. Или тромб в сосуде головного мозга парализует тело. Когда останется только чувствительность пальцев правой руки — единственными признаками твоего присутствия среди живых станут затрудненное дыхание, движения век и возможность сжать кулак. И, надо найти в этой рутинной работе организма великий смысл своего существования — вдох, кулак сжался, выдох, веки дрогнули, вдох, выдох, кулак разжался… Все отпущенное тебе время, ни более ни менее. Вдох… Выдох… Вдох… Подвиг, за который дают ордена, длится секунды, а за твой подвиг не дадут ничего. Он будет тянуться до последних минут жизни. Вдох… Выдох… Веки закрылись и открылись… Вдох… Это единственное, что отличает тебя от обезьяны. Не способность строить города и покупать машины, не философские теории и поэзия, а вдох… Выдох… Шаг, шажок, борьба с своим бессилием, при полном осознании проигрыша и безнадежности предприятия, и нет рядом Бога, некому оценить твои потуги, санитары профессионально равнодушны… Вдох…
Я шел, осознавая, что ничего героического не сделал в своей жизни. Просто шел и дышал. Мучался сомнениями, как все мучаются. Выбирал дороги — но, ведь все выбирают! Надо привыкнуть, что цепь сомнительных решений, череда вдохов и выдохов, утренняя раздраженность, обеды, миллионы шагов, несколько удачных оплодотворений — это и есть твоя жизнь. Не пустые идеи, умершие в нейронах мозга, не прекрасные душевные порывы, навеянные бессонницей, не модные продвинутые теории в дыме марихуаны, а вдох, выдох, шаг из самолета, сжатый кулак, пойманная рыба, напечатанный текст и отказ облегчить свои мучения транквилизаторами, анестетиками и алкоголем.
Странно и неожиданно я получил эту работу. Предоплата приятно оттягивала карман. Господи, как нищета и безденежье, однако, унижает человека! Я парил, наполненный пьянящими планами на будущее. Этим счастьем надо было срочно поделиться. Надо было скинуть кусочек суммы вместе с частью ответственности на какого-нибудь хорошего человека. Квакин! Как я мог забыть! Он тоже маялся без работы, жена клевала его, он мучался, сбегал на рыбалки и охоты, ждал случая заработать сразу и побольше. Услышав о возможности войти в дело, Саня приехал через двадцать минут. Мы обсудили условия сотрудничества и, начиная со следующего утра, с азартом принялись тратить деньги. Кафе, туфли, джинсы, новые мобильники, шуруповерты, дрели, отвертки, металлопрокат, банки с краской, хорошие сигареты — жизнь завертелась, стройка ожила рабочими, выросли суставчатые леса вдоль фасада здания, чертежи, самоклеющаяся пленка, барсетки из кожи кенгуру, обрезная доска, утром было приятно вставать с кровати,
