Роберт поднял меч.
— Вот уже больше двадцати лет ты верно мне служишь, не раз спасал мне жизнь. За один сегодняшний день я насчитал шесть случаев, когда погиб бы, если бы не твоя помощь. Тебе это было нелегко: ведь на протяжении всей битвы ты высоко держал мое знамя, а потом доставил его сюда. Любой человек с десятой частью твоего мужества и верности заслуживал бы того отличия, которое сегодня я дарую тебе.
У Мики перехватило дыхание. Роберт с улыбкой медленно опустил меч и коснулся им правого плеча Мики.
— Нарекаю тебя рыцарем. — Голос Роберта дрогнул. Почему ему понадобилось так много времени, чтобы догадаться о столь необходимой вещи? — Пусть всю жизнь ты проживешь с честью, которой так полна твоя душа. Твой пример — маяк, свет которого будет освещать путь нам всем. Поднимись, сэр Мика Маклин.
Мгновение Мика оставался неподвижным, потом медленно поднялся на ноги. На лице его отражались противоречивые чувства. Собравшиеся разразились приветственными криками, стали хлопать Мику по плечам и поздравлять. Когда военачальники постепенно разошлись, Мика озадаченно посмотрел на Роберта.
— Вы никогда не говорили… Я…
— Ты не понимаешь? — улыбнулся Роберт и обнял Мику, наслаждаясь растерянностью и радостью своего верного друга. — Не сомневаюсь: это-то и делает тебя таким мне дорогим. А теперь иди и поешь. Отчитать меня ты еще успеешь. Иди.
Мика повернулся к выходу, помедлил и снова взглянул на Роберта.
— Ох, никогда мне не понять вас, доживи я хоть до ста лет!
— Иди, иди, — рассмеялся Роберт.
Качая головой и по-детски хихикая, Мика наконец ушел, и Роберт с облегчением опустился в кресло. В шатре оставались теперь только Маккоули, леди Маргарет и Финлей. Все они улыбались.
— Это, — сказал Финлей, поднимая кубок, — была твоя самая лучшая мысль за много лет.
— Благодарю, братец.
— Я думал, у бедняги глаза вылезут на лоб, когда вы подняли меч, — добавил Маккоули. — Вы изобретательная шельма!
— Ну, знаете ли! — оскорбленно посмотрела на него леди Маргарет, и Маккоули замахал руками, торопливо извиняясь.
Отсмеявшись, Роберт повернулся к Финлею:
— Где Дженн?
— Где-то прячется. По лагерю, знаешь ли, уже ходят слухи. Между нами говоря, кое-кто уже всерьез начал верить в призраков.
Роберт улыбнулся:
— Когда допьешь вино, не смог бы ты привести сюда Арли?
— Зачем?
— Мне нужно, чтобы он избавил меня от боли.
— Тебе так плохо? Он еще спрашивает!
— Достаточно плохо: я с трудом двигаюсь. Финлей с озабоченным видом наклонился вперед:
— Ты уверен, что схватки с Нэшем не миновать?
— Ни в чем в жизни я еще не был так уверен. Он скоро явится. Я ранен, измучен и соглашусь на что угодно, лишь бы не было новой битвы. Он подстроил мне прекрасную ловушку, он знал, что я в нее попадусь. Пока Нэш жив, на поле битвы нас завтра будет ждать противник, — а может быть, и раньше. Ну а теперь, Финлей, можешь сказать мне, что я все понимаю неправильно.
Финлей мгновение смотрел брату в глаза, потом одним глотком осушил кубок и поднялся на ноги.
— Хотел бы я, чтобы мне это удалось. Сейчас приведу Арли. И пожалуйста, пока меня нет, не пытайся больше никого посвящать в рыцари.
Когда темнота окончательно сгустилась, Дженн накинула плащ и выскользнула из шатра Маккоули. Воздух был сухим и холодным, небо почти очистилось от туч, и в свете вечных звезд стали видны даже дальние холмы. Опустив капюшон на лицо, Дженн бродила по лагерю, больше прислушиваясь, чем присматриваясь. Тишина, опустившаяся на всю окрестность, заставляла ее дрожать сильнее, чем ночная прохлада.
Редкие стоны, тихие голоса, обсуждающие битву… До Дженн долетали обрывки рассказов о геройстве, о погибших друзьях, об оставшихся дома возлюбленных. Однако ни слова о том, что может ожидать воинов завтра, Дженн не услышала.
Дженн продолжала идти вперед, стараясь обходить грязные лужи. Свет костров придавал лагерю уют, которого на самом деле не было, но никто на это не жаловался. Те, кто сейчас здесь находился, давно уже знали, что будут сражаться за любимую родину и свой народ, но не могли они не понимать и того, что сражаются с соотечественниками.
Иногда Дженн слышала упоминания о людях, которых знала. Оуэн лишился глаза, спасая двух солдат от дюжины гильдий-цев. Гарольд Холланд сумел усидеть на своем коне, несмотря на бесчисленные попытки выбить его из седла. Даже мягкий и скромный Дэниел Куртнэ отличился: ему удалось сохранить большую часть своего отряда, нанеся при этом ощутимый урон врагу. О гибели Макглашена говорили немного и с искренним сожалением.
А вот похвала Мике звучала со всех сторон. Быть знаменосцем в битве значило проявить высочайшую честь и мужество. Мика играл очень важную роль — не только для командующего, но и для всего войска: развевающееся знамя было символом, напоминанием о том, что предводитель жив и сражается в первых рядах. Поэтому враг особенно яростно нападал на знаменосца, и посвящение Мики в рыцари встречало среди солдат общее одобрение.
О мертвых короле и принцессе перешептывались тихо и осторожно.
Именем же, которое упоминалось чаще всего, было имя Роберта. Его произносили с благоговением и уважением; воины преклонялись перед своим вождем. Они говорили о его подвигах на поле брани и о его простоте: Роберт обошел лагерь, для всякого находя нужные слова. Никто и не вспоминал о других его талантах, помимо полководческих. Солдаты верили Роберту, потому что своими глазами видели его отвагу и самоотверженность. Однако это не мешало им бояться колдовства и тех странных помощников, которых привел с собой Роберт.
Больше часа ходила Дженн по лагерю; никто не обращал на нее внимания. Наконец она добралась до линии часовых, выставленных у холмов, за которыми скрывалась река. Собрав в кулак все свое мужество, Дженн прибегла к колдовскому зрению, пытаясь обнаружить знакомую ауру. Мысль о том, что она может в любой момент заметить ее, заставляла Дженн ежиться от страха. Однако ее поиск ничего не дал. Казалось, Нэш бесследно исчез.
Почему он ее отпустил? На самом ли деле он верит, что она к нему вернется? Как может он так обманываться?
Впрочем, обманываются же все, с кем она потом говорила… Только отец Эйден задал ей вопрос, да и он, по-видимо-у, поверил, когда она ответила, что не нашла Нэша. Однако себя Дженн обмануть не могла, не могла избавиться от болезненного чувства при воспоминании о прикосновении Нэша. Не могла избавиться от страха…
— Тебе не следует здесь находиться.
Дженн резко обернулась — за ее спиной стоял Роберт. Он был в плаще, но откинутый капюшон позволял видеть бледное лицо. Запекшаяся кровь над левым глазом и на щеке была единственным признаком того, что из битвы он не вышел невредимым. Остальных ран Дженн видеть не могла — как не видела сейчас и демона.
— Как ты себя чувствуешь? — тревожно спросила Дженн. Почему не может она разглядеть демона?
— Прекрасно. — Роберт подошел и встал рядом. Он внимательно оглядывал холмы, отмечая мельчайшие детали. — Но тебе и в самом деле не следует здесь бродить. По лагерю и так уже ходят всякие слухи. Достаточно и того, что неизвестно откуда появился Финлей, — в его смерти многие сомневались. С тобой дело обстоит иначе. Очень многие тебя узнали, и теперь новость быстро распространится.
