— Это имеет значение?
— Не знаю. Все зависит от того, нравится ли тебе считаться призраком — если не хуже.
Дженн повернулась к нему лицом.
— Я слышала о Макглашене. Мне так жаль…
— Он был хороший человек и надежный друг. Лучший из всех. Пейн винит себя в его гибели. Макглашен был именно тем из военачальников, кто убедил меня жениться на Галиене. А теперь они оба мертвы, и король тоже.
— Роберт, ты…
— Не нужно меня утешать. — Роберт пристально взглянул на Дженн, его лоб прорезала морщина. — Эйден рассказал мне, что ты сегодня сделала.
Ледяной холод внезапно охватил Дженн; она растерянно искала слова, чтобы все объяснить.
— Ох, я знаю, что ты собираешься сказать. Да, признаю, это было глупо с моей стороны…
— Я собирался сказать «необдуманно», но «глупо» тоже вполне подходит. Я надеялся, что Ключ отучит тебя от подобных выходок, но, возможно, ему нужно для этого больше времени. Едва ли ты расскажешь мне, почему туда отправилась.
— Ты знаешь почему.
— Да, — глухо пробормотал Роберт, — знаю.
Дженн посмотрела ему в лицо, но ничего не смогла прочесть на нем. Голос Роберта был ровным и спокойным, однако в нем прозвучала обреченность. Роберт не позволял Дженн коснуться себя, как бы она того ни хотела, как бы в том ни нуждалась. Стена была непроницаемой.
— Твои люди много о тебе говорят. — Роберт поднял брови. — До сегодняшнего дня ты был для них единственным героем. Теперь же…
— А что говорят о Мике и остальных?
— Только хорошее.
Роберт кивнул и снова оглядел темные холмы.
— Ты могла явиться сюда и одна. Спасибо за то, что захватила Финлея. Это много значит для нас обоих.
Роберт повернулся и исчез в темноте, оставив Дженн в одиночестве на краю лагеря усталой, измученной армии.
Нет, больше он ей не доверяет, как и говорил. Только из-за одного ли Ключа лишилась она его доверия?
Прохладный воздух ночи принес в шатер покой и тишину. Последний приказ был отдан, последнее донесение получено. Теперь можно было отдыхать, восстанавливать силы и делать все возможное, чтобы не думать о завтрашнем дне.
В жаровне потрескивали дрова, язычки пламени выбивались вверх. Роберт наклонился, чтобы добавить еще одно полешко, прижав руку к боку. Потом он откинулся на спинку кресла, устроившись так, чтобы твердое дерево не касалось ран. Можно было бы взять несколько подушек, но Роберт слишком устал, такое усилие было сейчас не для него.
Сидевший у стола Мика возился со своим мечом. Он протирал клинок тряпкой, шлифовал его до блеска, точил. Повязка на руке не мешала ему работать, а в неярком свете лампы синяк на лбу был почти незаметен. В битве Мике повезло: не очень много повреждений, почти не останется шрамов.
И это не было результатом усилий Роберта: Мика остался почти невредим потому, что был умелым бойцом. Напротив, Роберт втянул его в эту войну — как и тех, кто лежал сейчас у костров вокруг шатра. Выжил Мика сегодня не благодаря Роберту, а несмотря на его действия. И завтра он так легко может погибнуть…
Еще и Дженн здесь, в лагере, бродит вокруг, не обращая внимания на опасность, которая ей грозит. Что за пытка! Как может он схватиться с Нэшем, зная, что она рядом, что в любой момент пророчество может исполниться — просто потому, что ему не хватит сил сдержать демона?
Как не хватило их ему сегодня…
Селар, Галиена, Макглашен, все остальные — они сражались за свою страну, каждый по-своему, но почему на самом деле оказались они здесь?
Почему здесь оказалась Дженн?
Из-за пророчества, которое дало власть двоим, битва между которыми предначертана судьбой!
Селар выступил в поход только потому, что им распоряжался Нэш. Роберт явился сюда только потому, что кто-то должен остановить это безумие…
Остановить уничтожение…
Роберт со свистом втянул в себя воздух; в свете тлеющих углей он увидел перед собой истину.
Пророчество уже сбывается. Оно и не может не сбыться, потому что он уже стал разрушителем!
Роберт зажмурился и откинул голову на спинку кресла. Слишком поздно. Слишком поздно было всегда. Благой Се-ринлет, почему он раньше этого не понял?
Роберт услышал какой-то высокий звук. Кто-то насвистывал за работой. Так знакомо, мучительно знакомо — он слышал это еще в детстве.
Роберт открыл глаза и огляделся. Мика склонился над столом, полностью погруженный в свое занятие, ничего вокруг не замечающий.
Схорони свои мысли, Роберт, схорони их глубоко. Да, позволь демону проглотить их все…
Роберт скрестил руки на груди, вздохнул так глубоко, как только позволяли его раны, и выдавил из себя улыбку.
— Если ты не остановишься, то совсем сточишь свой меч. Только что посвященный рыцарь не может выйти на свою первую битву с тоненькой полоской металла в руке вместо меча. Тебе теперь, друг мой, придется придерживаться древней традиции.
На лице Мики появилась смущенная улыбка.
— Нужно было раньше предупредить. Откуда я знал, что у вас на уме?
— Ну, не уверен. Совсем наоборот: у меня есть доказательства, что ты прекрасно умеешь читать мои мысли. А вот в чем я уверен, — Роберт не сводил глаз с пламенно-рыжих кудрей, — так это в том, что ты слишком долго остаешься со мной.
Мика перестал точить меч и убрал его в ножны. Только после этого он, хмурясь, взглянул на Роберта.
— Что это значит?
— Это значит, что пришло время тебе меня покинуть.
— Нет.
— Я говорю серьезно, Мика. Мы с тобой вместе уже больше двух десятков лет. Пора тебе меня оставить.
— Нет.
— Когда мы закончим наше дело здесь, я хочу, чтобы ты уехал. Ты должен жить собственной жизнью. Жизнью, которая не зависела бы от моей участи, как бы она ни сложилась. Возвращайся в Дромму и преодолей сложности с Сайред. Заведи семью, создай себе дом. Я в самом деле не хочу, чтобы ты оставался при мне.
Мика несколько мгновений смотрел на Роберта; его голубые глаза потемнели.
— Ну и лжец! Роберт поднял брови.
— Если вы хотите, чтобы у меня была собственная жизнь, для этого не нужно отсылать меня.
— Ты твердо решил мне противиться?
— Кем бы я был, если бы этого не сделал? — Мика встал, его глаза блеснули сталью. — Уж не думаете ли вы, что я у вас ничему не научился?
— Мика…
— Нет уж! Вы что, думали, что я так просто уйду? Нет, Роберт, читать ваши мысли я не умею, но знаю вас хорошо. Вы не рассчитываете, что завтра останетесь в живых, верно?
