воды, которую держал в руках. Поезд отправлялся через полчаса. Посадка уже началась. До вокзала, как сказали прохожие, было еще где-то около двух троллейбусных остановок. Следовало поторопиться.
Слава Богу, никто не обращал на них внимания, как он почему-то боялся. Это было хорошо. Внимания к своей персоне он уже хватил по самое не хочу…
В субботний день он вышел на рынок родного поселка, который, оказывается, собирался теперь на бывшей центральной площади города. Облупившийся и нехило обгаженный голубями металлический Ленин с горькой ехидцей рассматривал представителей новоявленного НЭПа. Что-то произошло с лицом Владимира Ильича, и теперь, казалось, он кому-то подмигивает. Кому?
Денис пришел на рынок один, без родителей, которые последние дни, как не смешно, старались не отходить от него не шаг. Максимов даже начал слегка сердиться:
— Мам, пап! Ну что вы как дети? Что вы за мной все время ходите? Я никуда не убегу.
На рынке ему не было нужно ничего. Просто хотелось потолкаться, посмотреть на товары, а главное — встретить знакомых, одноклассников, поговорить о том, о сем, узнать местные новости. Вот так — тихо — мирно.
В субботний день площадь была запружена народом и торговцами. Чего только здесь не было! И где только не торговали! У кого-то были палатки, да нет, вернее, даже не палатки, а настоящие шатры — в синюю и белую полоску. Кто-то разложил свой торговый скарб на раскладном столике, кто-то — прямо на земле. У края площади, рядом со сквером, торговали с колес. Продавцы сидели в кузовах, свесив ноги вниз, и щелкали семечки, сплевывая шелуху прямо на землю. Возле памятника расположились так называемые «хохлы» — жители восточной Украины, разъезжавшие на своем автобусе и торговавшие мелкими хозяйственными товарами по всей Руси Великой.
«Странно», — подумал Денис. — «Где-то на юге, если вдуматься, то не так уж и далеко отсюда, продолжает идти самая настоящая война. А здесь это никак не заметно. Вообще».
Тут, около «хохлячьих» рядов Максимов, наконец, встретил бывшую одноклассницу. Ленка, которая в десятом классе была, наверное, самой худенькой девочкой класса, раздобрела так, что Денис ее и не узнал.
Она сама толкнула его в бок кулачком:
— Что? Не узнал? Да ладно, не оправдывайся. Я сама себя не узнаю. Представляешь, родила, и меня как расперло! И ничего не сделаешь. Врачи говорят — гормональный дисбаланс. Петька уже привык.
Петька — это тоже был одноклассник. Они поженились с Ленкой сразу после школы — и куда так торопились, спрашивается?
Словоохотливая одноклассница посвятила Дениса во все местные новости, ему даже не пришлось ничего спрашивать. Едва только он успевал открыть рот, чтобы задать вопрос о ком-то еще, как Ленка уже сама выкладывала про него все, что знала. Болтушка, хохотушка — новый «помпушечный» облик никак не сказался на ее веселом и легком характере.
— Молодец, Лена! — искренне сказал Денис. — Знаешь, другие в депрессию впали бы… А ты просто молодец!
— Хорошего человека должно быть много, — ответила старой банальностью Лена, но интерес к разговору у нее сразу как-то пропал.
Денис понял, что сказал глупость. Все-таки, она наверняка переживала перемену в фигуре в глубине души, а он тут со своими липовым «восхищением». В «депрессию впали бы…» — дурак! Зачем ляпнул, не подумавши? Денису стало стыдно, он постарался как можно теплее распрощаться, чуть только не поцеловал; сослался на дела, и скрылся в толпе.
А толпа стала рассасываться. Денис взглянул на часы. Ого! Вот так, слово за слово, а ведь проговорили больше часа! Народ стал расходиться по домам, и Денис также посчитал излишним оставаться.
Домой он возвращался не по главной дороге, а узкими обходными улочками. Почему-то захотелось побыть одному. Может быть, потому, что на небе набежали низкие тучи, стало сумрачно, и закапал мелкий холодный дождь?
Голова была непокрыта, но влага на волосах Дениса совсем не раздражала.
— Привет! — внезапно услышал он, и обернулся.
Из переулка вышел Боря Кувалдин — он же Кувалда, он же Душман, он же Гиря. Учились вместе до восьмого класса, а потом Боря ушел в ПТУ. Вроде бы и там не задержался, а потом вообще куда-то совсем исчез из поля зрения.
Денис непроизвольно напрягся. Лично к Боре у него обид никаких не было, Максимов вообще всегда старался обходить конфликтные ситуации заранее. И все-таки… Была у Бори нехорошая черта: мог взбеситься ни с того, ни с сего, и кинуться драться. А старшие друзья у него были такие… В общем, мало кто хотел с Гирей связываться. Ну а пара приводов в милицию и учет в детской комнате — это было как само собой разумеющееся…
В общем, хотел было Денис поздороваться, да побыстрее разойтись…
— Ну, ты молоток! — начал Боря с ходу. — Черных толпу завалил! Ты не думай! Мы телевизор смотрим. Иногда.
Денис пожал плечами. А что можно было на это ответить, а?
— Да, было дело, — ответил он все-таки. — А ты чем занимаешься?
— А я почти только оттуда.
— В смысле?
— Контрабас я. Бывший. Отвоевал свое, вот теперь отдыхаю.
Максимов пригляделся. Да, сомнений не осталось — Боря был навеселе, хотя сразу и не скажешь.
«Надо же — «собрат по оружию», получается», — мелькнуло в голове у старлея. — «Оказывается, не все собратья одинаково приятны».
— Ладно, Боря, — сказал он вслух. — Здорово было тебя увидеть. Как-нибудь встретимся. Спешу я сейчас. Пойду. Давай, держись!
— Смотри сам не упади! — засмеялся Боря, и махнул рукой.
Денис махнул в ответ, и в два шага свернул за угол, хотя туда ему было не совсем по дороге.
«Ничего, пару лишних улиц прогуляюсь», — подумал Максимов. Расстояние было все равно несерьезным.
Но лирическое настроение уже не возвращалось. Гиря одним своим появлением разбил всю лирику. Сразу вспомнилось, что нужно что-то решать с армией, и что один процесс — это, как сказал ему на прощание козлобородый адвокат, еще не все.
Впереди была полная неизвестность.
Глава 11.
После встречи с Борей, не понятно, правда, почему, (ну, встретился и встретился — что тут такого?), настроение пропало совсем и надолго. Да еще погода поспособствовала — уже который день не было солнца, а с неба постоянно текло: то мелкой водяной сыпью, то ливнем. Лужи на улицах становились все шире и глубже.
— Пора ехать, — хмуро сказал Денис, посмотрев на настенный отрывной календарь.
— Зачем? — с тревогой спросил отец. — Что-то случилось?
— Нет, — ответил Максимов, комкая оторванный листок в кулаке, — ничего такого. Но ведь должен я что-то решить со своей дальнейшей службой?
— Ты будешь служить? — с удивлением и горечью вмешалась мать, повернувшись от плиты. — А я думала…
— Правильно думала, — перебил ее Денис. — Не буду я больше служить. Но ведь уволиться-то я должен! Надо ехать в часть и быстрее решать все с этим делом. Не хочу больше неопределенности!
Смятый листок полетел в корзину с мусором. Родители разом облегченно вздохнули.
