Исход.
.
… Нас не нужно жалеть,
Ведь и мы никого б не жалели…
В. С. Высоцкий.
300 г до р Христа.
Один из притоков Борисфена.
Он наклонился и подбросил в костёр толстую ветку. Огонь жадно накинулся на добычу, а человек снова расположился прямо на земле; протянул руки к костру и ощутил приятное тепло, а потом смотрел и смотрел на костёр, будто хотел разглядеть в причудливых, не повторяющихся языках пламени, будущее. Стороннему наблюдателю показалось бы, что в этом взгляде отсутствует осмысленность и разум, но это было совсем не так. Человек просто смертельно устал, а времени на отдых тела и души нет… Неизвестность нависла дамокловым мечом и неопределённостью будующего, несмотря на успешный день и выполненную задачу, поставленную на совете царей… А сколько таких дней впереди, наполненных неизвестностью? На этот вопрос пока нет ответа. Уж очень немало проблем и вопросов приходится решать, проблем о которых он раньше не подозревал и… просто не мог себе представить… Рассчитывать на одну удачу безрассудно и глупо, а просчитать все возможные варианты поведения в чужих землях не так просто, хотя и земли эти принадлежат соузникам и братьям. Царица ушла в себя и ни с кем не разговаривает и никого не пускает к себе. Она недвижно сидит всё это время и смотрит в одну точку — в сторону хвоста колонны-змеи повозок и телег, растянувшейся на тысячи локтей; туда, где осталась родина-степь и погасшие надежды на возвращение.
Двое с лишним суток прошло с того дня, как народ сколотов, ведомый им, по приказу царя Зиммелиха покинул родные места, гонимый безвыходностью положения и бессилием перед суровой действительностью жизни.
Народ сколотов оказался едва ли не впервые за свою многосотлетнюю историю бессилен оказать сопротивление врагу — сильному и мощному врагу… Многочисленное войско сарматов и их соузных племён, перешли Тану. Длинноголовые долго ожидали этого часа, и дождались — скифы оказались бессильными против армады, сметающей всё на своём пути и перенявшими всю стратегию и тактику ведения войн, не считая перенятых у скифов воинского снаряжения и оружия. Длинные копья сарматских катафрактариев и длинные мечи всадников не самое страшное. Саиое страшное — количество сармат и их умение вести войну.
Зиммелих с Ассеем все последние годы прилагали усилия, чтобы отттчнуть как можно дальше войну, но всему приходит конец: — семьдесят тысяч врагов вторглись на земли сколотов, в степь, родную и всегда неповторимую в своём волшебстве. Двое суток… Он мучительно искал ответ на единственный вопрос и не находил. 'В кого мы превратились? В изгоев на своей земле. Последнее десятилетие о том, что война неизбежна знали все цари. Зиммелих и Ассей всеми силами старались оттянуть это время, и вот оно пришло. Сарматы переняли весь комплекс вооружений скифов и приёмы ведения боевых действий. Их тяжеловооружённая конница катком продолжает катиться на запад — к Борисфену, сметая всё на своём пути и истребляя всех мужчин-скифов. Они поступают таким же образом, как поступили столетия назад скифы, организовав форпост на Тамани, Крыму, в северном Причерноморье и Приазовье. Каток катится на запад и к контролю над боспорским царством.
Отблески огня заплясали на уставшем лице, начинающей седеть голове и ранних бороздах морщин.
— Может, скупаешься? — спросила с надеждой жена, коснувшись как можно ласковее его плеча. — Освежись, муже. — Он не ответил, будто и не было вовсе тех слов и её. Мужчина поправил боевой пояс, булаву, а потом подпёр кулаками подбородок и на мгновенье смежил веки. Хотелось не думать ни о чём и позабыть на часок-два про обязанности, просто про всё. Не услышал он и приглушённый шёпот сотника. — Не будите его. Пусть отдохнёт. — Молчаливые охранники, исполняя приказ, осторожно обходя ветки на земле, отошли от костра предупредить посторонние шумы и копошения людей.
Полсотни воинов молчаливо рассеялись и словно растворились в ночи на расстоянии в пятьдесят локтей и образовали своеобразный круг. Оршес — советник воеводы остановился на полпути к костру и подозвал сотника. — Передай по кругу — приказал он — остановиться всем, выставить дозоры. Отдых нужен всем… Ему нужен отдых — последние слова нарушил одинокий топот. Оршес поднял над собой факел и описал им круг. Топот затих. Немного погодя подошёл спешившийся верховой.
— Оршесе, как он? — как можно тише спросил плечистый, лет пятидесяти скиф.
— Он молодец Тертее. — так же тихо ответил советник — пока ты отсутствовал, он заключил договор о мире с несколькими народами. Они сами прибыли к нам.
— Как? — удивился Тертей.
— Тебя ведь не было весь день. Как там? — Оршес кивнул в южную сторону
— В дне езды никого нет. Я проверял в трёх направлениях. Мы сумели проскользнуть незаметно, слава Папаю.
— Слава Папаю, — ответил Оршес и облегчённо вздохнул. — Мы уже начали переживать за тебя и твой отряд. Ты принёс хорошую весть Тертее, а теперь о договоре… Они приехали как официальные послы. Мы приняли их подобающе и объяснили, почему идём на север. Они ответили, что знают причину и беспокоятся сами о своих родах. Хорсил пообещал послам нашу военную помощь в случае необходимости и сказал, что мы не желаем зла их племенам. У костра был скреплён договор.
— И это за несколько часов? — У Тертея расширились глаза.
— Да, Тертее. Хорсил нашёл нужные слова и не только. Само собой наши гости не уехали без подарков, дорогих подарков. В трёх днях пути мы разобьём место нашей будущей родины. Пятьсот наших воинов станут на страже от набегов бандитов и врагов.
— Молодец! — восхищённо прошептал Тертей. — Ни я, ни ты, навряд ли так справились бы. Зиммелих не ошибся в выборе. — Тертей затряс плечи друга, но внезапно перехватил выражение лица и застыл. Он долго глядел прямо в глаза и, наконец, до него дошло. — Она жива?
— Жива Тертее, но жизнь едва теплится в ней. Пришлось забрать всё оружие и приставить усиленную охрану. Вот такие дела.
— Но как это случилось Оршесе?
— Она долго разговаривала с дочерями, а потом произнесла странную фразу 'Ваш отец ранен'. Совершенно случайно я оказался поблизости и успел выхватить нож из её руки. Сейчас она недвижно сидит и смотрит в пустоту. В её глазах больше не горит огонь жизни. Я думаю, что наша царица не вынесет известия о смерти Зиммелиха. Она уже сказала, что решение принято ею, и никто не вправе помешать. Накра хочет поступить так, как раньше поступали жёны царей… Сходил бы ты, Тертее, возможно она и захочет выслушать тебя. Хорсил пытался, Анта, я, но всё безрезультатно. Она приказала готовиться к погребению.
— Даже так. — помрачнел Тертей. — Я схожу к ней, прощусь, пожалуй…
— Что!? — вздрогнул Оршес. — Тыы?
— Да сколе. Моя задача выполнена и теперь я возвращаюсь в степь. Переговорю с Накрой и своей семьёй и ухожу.
— Но почему Тертее?
— Я не смогу жить здесь брате. То, что я положил много местных соплеменников меня не страшит. Я выполнил обещание, данное в Крёмнах царям, и сделал всё необходимое для безопасного отхода, а теперь пришло время выполнить давнишнее обещание.
— Какое обещание мой учитель? — Тертей и Оршес вздрогнули. За их спинами стоял Хорсил. Он так бесшумно подошёл, что оба старых воина не услышали и потому растерянно переглядывались.
— Я слышал ваш разговор — сказал Хорсил. — Я не могу тебе приказывать мой учитель, но если ты уйдёшь мне будет тяжело справляться с этой ношей. — Хорсил указал на булаву. — Эта ноша не по мне. Я
