подотчетный никому и далеко выходящий в своей деятельности за рамки закона.
Как и журнал «Миллениум» в посвященной ему трилогии, газета «Экспо» худо-бедно продолжала свое существование, держась на энтузиазме совершенно разных людей, увлеченных общим делом. В одной из сцен второй книги, «Девушка, которая играла с огнем», Стиг описывает, как Эрика Бергер готовит кофе в маленькой редакционной кухне и улыбается, видя перед собой множество кружек с логотипами различных политических партий. Это дружеский намек на «Экспо», где у каждого журналиста была своя кружка и свое мнение. Они могли симпатизировать любой политической партии, но не становились активистами. Это жесткое правило являлось гарантией независимости журнала, который не мог выступать в качестве ставки в политических играх.
После нескольких лет зависимого существования дела «Экспо» наконец поправились — в основном благодаря субсидиям, полученным за беседы со школьниками о вопросах демократии, а также и за репортажи РАКСЕН[11] для ЕЮМС (European Union Monitory Center) о преступлениях расистов и расовой дискриминации в различных областях, к примеру в предоставлении жилья и рабочих мест.
Освободились еще две ставки, из них одна для Стига. Обновилась команда сотрудников. Все они были молоды, но обладали хорошей профессиональной подготовкой, а многие имели уже кое-какой журналистский опыт. Я занималась редактированием репортажей и их переводом на английский язык — эта хлопотная работа приносила нам позарез нужные деньги. Вспоминаю новогоднюю ночь 2002 года, когда мы провозились до утра с материалом, который обязательно должен был выйти 1 января. Многие журналисты ушли праздновать, а мы, «старики», остались, потому что номер надо было сдать в срок.
Все годы борьбы с крайне правыми течениями Стиг писал статьи, выводящие на чистую воду политические партии националистического толка, такие, как «Шведские демократы». Он стремился показать, что речь здесь идет не просто о банде безумцев, проникших в шведское общество со своими теориями и заговорами, а о настоящем политическом движении, бороться с которым следует политическими средствами. И сегодня сам факт, что эта партия просочилась в парламент, свидетельствует о том, что опасения Стига начинают сбываться…
Угрозы
Сделавшись корреспондентом «Серчлайта», Стиг стал жупелом для экстремистов. В 1991 году он, совместно с Анной Леной Лодениус, опубликовал книгу «Правый экстремизм». В книге описаны все группы и партии этого течения, начиная с их корней, партнеров в Европе, скандинавских странах и в США, и кончая методами насилия, которыми они пользуются. Это была первая исчерпывающая работа, посвященная экстремизму. Одна из упомянутых в ней организаций, БАС («Белое арийское сопротивление»), издавала журнал под названием «Сторм» («Шторм»), со страниц которого изливались призывы к насилию, окружаемые неким романтическим ореолом. Семеро из членов этой организации в сумме были приговорены к двадцати годам тюремного заключения за кражу армейского оружия, разбойные нападения и убийства. В следующем году мы были встревожены известием, что сотрудники «Сторма» располагают адресом нашим и Анны Лены. Попасть в списки неблагонадежных к нацистам означало оказаться под ударом. Пока мы думали, как реагировать и как защищаться, тогдашний друг моей сестры сказал нам:
— В конце концов, мы все одна семья. Я наведаюсь к моему дяде, итальянцу, у него есть кое-какие связи в известных кругах, и он поможет решить проблему в корне.
Поначалу эта идея нам понравилась, особенно слова о большой семье. Затем мы призадумались: платить за помощь деньгами здесь невозможно, но в какой-то форме мы же должны будем выразить свою благодарность. И потом, искать преступников — дело полиции. И мы отклонили предложение, сославшись на то, что предпочли бы судебный процесс по всем правилам. Но надо сказать, я была в растерянности. В 1993 году «Сторм» опубликовал фотографии Стига и Анны Лены, с номерами социальной страховки, телефонами, адресами и местом работы. Насчет Стига там было сказано: «Запомните его слова, лицо и адрес… Дать ему продолжать или стоит им заняться?»
В то время кто попало мог добыть фотографию любого из граждан Швеции, явившись в полицейскую службу, ведавшую паспортами. В книге «Девушка с татуировкой дракона» Лисбет Саландер разъясняет, насколько легко собрать о человеке полную информацию: если кто-то фигурирует в базе данных, что для всех обязательно, он быстро попадает в паучью сеть. В следующем томе, «Девушка, которая играла с огнем», самой героине приходится менять место жительства, и она сомневается, стоит ли: «Если расстаться с этой квартирой, то придется заводить новый почтовый адрес. А Лисбет Саландер хотела как можно меньше светиться и мелькать в каких-то там базах данных».
Стиг прекрасно знал, какими методами пользуются журналисты, мужья, разыскивающие своих жен, сбежавших от домашнего насилия, детективы, а еще экстремисты и преступные группы. За свои угрозы «Сторм» подвергся судебному преследованию и был осужден, но на это потребовалось много времени. В 90 -е годы более двенадцати человек погибли от рук преступников, связанных с нацистами. Только в 1998 году полиция безопасности Швеции (СЭПО)[12] зафиксировала более двух тысяч случаев агрессии на почве расизма, за добрую половину которых ответственны группы «белой власти», то есть воинствующие неонацисты.
На двери нашей квартиры значилось и мое имя, а под ним и телефон, поскольку он был зарегистрирован на меня; надо думать, кто-то его списал, поскольку начались анонимные звонки. Мы установили сигнализацию, а в придачу я поставила еще и бронированную дверь. Когда во втором томе цикла «Миллениум» Микаэль Блумквист пытался войти в новую квартиру Лисбет Саландер в доме номер 9 на Фискаргатан, близ Мосебакке, у него перед глазами на дисплее охранной сигнализации шел обратный отсчет времени. Микаэль знал, что, если в течение тридцати секунд не наберет правильный четырехзначный код, сигнализация сработает и очень скоро появятся крепкие ребята из охранной фирмы… Мы со Стигом не раз наблюдали подобную картину, когда, вернувшись с работы, стояли перед входной дверью и не могли заставить замолчать орущую сигнализацию. Мы ее так и называли: «кричалка».
Как-то раз Стиг получил по почте пули, а однажды его подкарауливали у выхода из ТТ. Но по счастью, его успели предупредить, и он покинул здание через запасной выход с другой стороны. Наш автоответчик был постоянно включен и не раз фиксировал угрозы. Их содержание сводилось примерно к одному: «Подонок, ты целуешься с евреями… Предатель, мы с тебя шкуру спустим… нам известно, где ты живешь…»
У шведских нацистов была своя сеть по сбору информации: деятельность такого рода называлась «Анти-АФА».[13] В 1994 году, реагируя на жалобу против «Сторма», полиция изъяла список, включавший более двухсот имен активистов антирасистского движения. Несколькими годами позже экстремисты ополчились на Петера Карлссона и Катарину Ларссон, журналистов из ежедневной газеты «Афтонбладет», давних сотрудников «Экспо». Помимо всего прочего, они исследовали растущую музыкальную индустрию «белой власти», за счет которой финансировались экстремистские группы во всем мире. Их тогдашняя деятельность способствовала банкротству фирмы «Норланд», выпускавшей диски. Регистрационные данные журналистов были засекречены, однако их подлинные имена, адреса, а также другие сведения в марте 1999 года каким-то образом просочились в Интернет. Спустя некоторое время «Афтонбладет», на основании проведенного ими расследования, опубликовала имена нацистов, за время службы в армии обучившихся владеть оружием и обращаться со взрывными устройствами. Через три месяца, 28 июня, на Петера Карлссона и его восьмилетнего старшего сына было совершено покушение: их машину заминировали. Отец успел вытолкнуть мальчика, и тот получил только легкое ранение, а сам журналист остался инвалидом из-за серьезного повреждения спины.
16 сентября один из профсоюзных деятелей, Бьёрн Сёдерберг, обнаружил, что руководство посадило на его место нациста. В то же время нацистское издание «Инфо 14» добыло из документов паспортных служб фотографии двадцати пяти антинацистов и в их числе Бьёрна Сёдерберга. 12 октября Бьёрн был убит несколькими выстрелами в собственном доме в одном из южных кварталов Стокгольма. Впоследствии
