понятной тайной системе: три простых свистка и один долгий. (Это означало: есть дело.) Слышно было, что Снифф перестал храпеть, но не шелохнулся.
— А ну-ка еще раз! — сказал Снусмумрик, и они повторили сигнал с удвоенной силой.
Окошко с треском распахнулось.
— Я сплю! — сердито крикнул Снифф.
— Давай к нам, да не сердись, — сказал Снусмумрик. — Мы задумали что-то совсем необыкновенное.
Снифф навострил помятые со сна уши и спустился вниз по веревочной лестнице. (Пожалуй, нелишне упомянуть, что в Муми-доме веревочные лестницы были под каждым окном: ведь выходить каждый раз через крыльцо — такая морока!)
День и вправду обещал быть чудесным. Повсюду было полно еще не совсем проснувшейся от долгой зимней спячки ползучей мелюзги, она шныряла во все стороны и заново знакомилась друг с другом. Одни проветривали платье и чистили щеткой усы, другие строили себе дома, третьи на все лады готовились к встрече весны. Муми-тролль, Снусмумрик и Снифф то и дело останавливались посмотреть, как строится дом, или послушать какую-нибудь ссору. (Это часто случается в первые дни весны, потому что когда выходишь из спячки, с утра нередко бываешь в дурном настроении.) На ветвях деревьев сидели древесные феи, расчесывая свои длинные волосы, а в снегу, островками, лепившимися с северной стороны стволов, прокладывали длинные ходы мыши и прочая мелюзга.
— С новой весной! — сказал один пожилой уж. — Как зимовалось?
— Спасибо, ничего, — ответил Муми-тролль. — А вам, братец, хорошо спалось?
— Отлично, — ответил уж. — Кланяйтесь от меня папе и маме!
Такие вот примерно разговоры вели они с многочисленными личностями, попадавшимися им по пути. Но чем выше в гору, тем безлюднее становилось вокруг, и под конец им лишь изредка встречались хлопотливые мыши-мамы, занятые весенней уборкой.
— Ой, как неприятно! — сказал Муми-тролль, высоко подбирая лапы на тающем снегу. — Муми-тролли не любят, когда так много снегу. Это мне мама сказала. — Он чихнул.
— Послушай-ка, Муми-тролль, — сказал Снусмумрик. — Есть идея. Что, если забраться на самую верхушку горы и сложить там пирамиду из камней? Пусть знают, что мы первые побывали на вершине.
— Идет, — сказал Снифф и тотчас двинулся в путь, не желая никого пропускать впереди себя.
На вершине разгуливал весенний ветер и на все четыре стороны распахивался голубой горизонт. На западе было море, на востоке река, петляя, уползала в глубь Пустынных гор, на севере как весенний ковер простирались дремучие леса, а на юге из трубы Муми-дома курился дымок — это Муми-мама варила к завтраку кофе. Но Снифф ничего этого не замечал. Потому что на вершине горы лежала шляпа, точнее говоря, черный цилиндр.
— Кто-то уже побывал тут до нас! — сказал он.
Муми-тролль поднял шляпу и стал ее рассматривать.
— Шляпа что надо, — сказал он. — Может, будет тебе как раз впору, Мумрик?
— Нет, нет, — ответил Снусмумрик (он очень любил свою старую зеленую шляпу). — Уж слишком новая!
— А может, она понравится папе? — размышлял вслух Муми-тролль.
— Захватим ее с собой, — сказал Снифф. — А теперь я хочу домой. Смерть как хочется кофе. А вам?
— Еще бы! — с жаром отозвались Муми-тролль и Снусмумрик.
Вот как получилось, что они нашли шляпу Волшебника и забрали ее с собой, не подозревая о том, что тем самым превратили Муми-дол в арену всяческого волшебства и удивительнейших событий.
Когда Муми-тролль, Снусмумрик и Снифф вошли на веранду, все уже попили кофе и разбрелись кто куда. Один только Муми-папа остался дома читать газету.
— Так, так, — сказал он. — Стало быть, и вы тоже проснулись. Удивительно пустая сегодня газета. Ручей прорвал запруду и уничтожил поселение муравьев. Жертв не было. А еще в четыре часа утра в долину прилетела первая весенняя кукушка и проследовала дальше на восток.
— Посмотри-ка, что мы нашли, — гордо сказал Муми-тролль. — Мировецкий черный цилиндр, как раз для тебя.
Муми-папа оглядел шляпу со всех сторон, а потом примерил перед зеркалом в гостиной. Шляпа была для него чуточку великовата и тяжела, но общее впечатление было весьма внушительное.
— Мама! — позвал Муми-тролль. — Поди-ка взгляни на папу!
Муми-мама открыла дверь да так и застыла на пороге от удивления.
— Ну как, идет? — спросил Муми-папа.
— Идет-то идет, — отвечала Муми-мама. — У тебя в ней очень мужественный вид. Вот разве что чуточку великовата.
— А так не лучше будет? — спросил Муми-папа и сдвинул шляпу на затылок.
— Мм… и так ничего, — сказала Муми-мама, — только, пожалуй, без шляпы ты выглядишь гораздо солиднее.
Муми-папа оглядел себя в зеркале и спереди и сзади, оглядел с боков и со вздохом положил шляпу на комод.
— Ты права, — сказал он. — Не шляпа красит человека, а человек шляпу.
— Не то хорошо, что хорошо, а что к чему идет, — добродушно заметила Муми-мама. — Ешьте побольше яиц, дети, ведь вы прожили на хвойных иголках целую зиму!
И она снова ушла на кухню.
— Но ведь должна же она на что-нибудь пригодиться! — не унимался Снифф. — Такая прекрасная шляпа!
— Используем ее вместо корзины для бумаг, — ответил Муми-папа и удалился наверх писать мемуары (большую книгу о своей бурной юности).
Снусмумрик поставил шляпу на пол между комодом и кухонной дверью.
— Ну вот, теперь у вас прибавилось обстановки, — сказал он, широко ухмыляясь: радость обладания вещами была ему совершенно чужда. Он вполне обходился старым платьем, которое носил с того момента, когда родился (где и как — неизвестно), и единственное, с чем он никогда не расставался, была губная гармошка.
— Покончите с завтраком, пойдем проведаем снорков, — сказал Муми-тролль и, прежде чем выйти в сад, бросил яичную скорлупу в новую корзину для бумаг, потому что (иногда) он был очень аккуратный муми-тролль.
Гостиная опустела. А в углу, между комодом и дверью на кухню, осталась шляпа Волшебника с яичной скорлупой. И тут сотворилось чудо: яичная скорлупа начала преображаться.
Дело в том, что всякая вещь, если она достаточно долго пролежит в шляпе Волшебника, превращается в нечто совершенно иное — и никогда нельзя знать заранее, во что именно. Муми-папе ужасно повезло, что шляпа ему не подошла: побудь он в ней чуточку подольше — и только покровителю всех троллей и сниффов известно, какая участь его ожидала.
Муми-папа заработал лишь легкую головную боль (которая прошла после обеда). Зато яичные скорлупки, оставшиеся в шляпе, мало-помалу начали менять свой вид. Они сохранили белый цвет, но все росли и росли в размерах и стали мягкими и пухлыми. Немного погодя они целиком заполнили шляпу, а потом
