— Живот болит.
— Иди попроси но-шпы у Тамары, а я посплю, хорошо?
— Угу.
Я постаралась расслабиться и ни о чем не думать.
Мозг сам, моими словами и моим голосом, продолжал монолог о жизни с голливудскими звездами.
Я испробовала последнее средство. Представила себя маленькой в своей голове. А в руках — огромный веник. И я методично слева направо разметаю собственные мысли.
Главное — не отвлекаться.
Сильно махать веником — тжик, тжик, и мысли не успевают сформироваться в слова.
Тж-ж-жик, тж-ж-ж-жик…
Я проснулась оттого, что кто-то сильно тряс меня за плечо.
Артем. Взрослое отчаяние на детском лине.
— Мамочка, пожалуйста, вызови мне «скорую», мне плохо.
«Скорая» приехала минут через двадцать. Было шесть утра. Уставшие лица с дружелюбными глазами. Диагноз поставили сразу — гнойный перитонит.
Артем плакал не переставая, пока я собирала его в больницу.
— Ты приедешь ко мне? Ты позвонишь папе?
В «скорой» я посадила его себе на колени.
— Малыш, не бойся, все будет хорошо. Папа прилетит уже завтра. И мы сразу к тебе приедем.
В ЦКБ на Мичуринском ему выделили палату с душем и туалетом. Я разложила на узкой полочке вещи Артема. Больничный уют — это особый раздел интерьерного дизайна. Неплохая фотосессия могла бы получиться. Где-нибудь в «AD».
И люди в гипсе и капельницах.
Операция прошла успешно.
Из живота Артема торчала короткая коричневая трубочка. Когда я ее увидела, слезы сами полились у меня из глаз.
Катя еще спала в кабинете Ромы.
Я села рядом с ней на полу, обхватив руками колени.
Я старательно плакала.
Мне почему-то казалось, что, пока я плачу, я веду себя так, как должна вести себя хорошая мама. И мне не в чем винить себя. И Артему не за что на меня обижаться.
— Ты что? — зашевелилась на диване Катя.
— Позвони Рембо. Пусть кокос везет, — попросила я сквозь слезы.
Катя послушно извлекла мобильный откуда-то из-под подушки.
— Рембо? Я. У Оли. Привези нам кокоджанго. Сколько? — спросила меня Катя одними губами.
Я пожала плечами.
— Два привези. Ждем.
— Что случилось? — спросила Катя.
— Артем в больнице. Операцию сделали. Гнойный перитонит. Это я виновата!
Я рыдала в голос на Катином плече.
— Почему ты? — удивилась Катя.
— Он же говорил вчера, что живот болит. А я ему: но-шпу выпей.
— Ну ты же не доктор…
— Я же мать!
Катя погладила меня по голове и приподняла панель с клавиатурой на своем мобильном.
Panasonic G70. Очень удобная модель. Между аккумулятором и клавишами есть место для небольшого пакетика. НЗ.
— У меня тут припрятано на крайний случай, — объяснила она и высыпала на стол горку белоснежных кристалликов.
Для меня ее жест только подтвердил серьезность произошедшего сегодня утром. Я заплакала еще сильнее, и эти слезы казались мне светлыми и праведными.
Прилетел Рома.
Водитель поехал встречать его в аэропорт.
Я встала по будильнику. В два часа дня.
