– Что ты мелешь?
– Деньги, деньги, милый! Твои плачущие деньги! Если я до сих пор тебя не убедила, давай поиграем в другую игру: у тебя ведь есть бухгалтерия?.. Я о твоей «внутренней» бухгалтерии. Е-эсть, дорогой, – засмеялась Женя, слыша, как он молчит. – Запиши себе на бумажку, чтобы в спешке не забыть: «эй», «би», один, ноль, семь, три, два, два, шесть, пять, «эф». Ну и, конечно же – «би» два, что соответствует, если не ошибаюсь, банку Нью-Йорка. На досуге проверь, не было ли у тебя такой купюрки с физиономией Франклина.
– Подожди, на что ты намекаешь? – всерьез заволновался Грек.
– Я подросла, Саша. Я больше не намекаю. Насчет денег не беспокойся: вскрыла всего одну пачку – расплатиться за сервис. Великодушно приму в счет своих будущих законных. Итак, сколько времени тебе нужно?
– Десять минут.
– Всегда верила в твою деловую порядочность и последовательность.
Голос Жени пропал. Грек тут же перезвонил в офис:
– Кто это? Ворохов? А где Гревин? Черт!.. – вскричал он, но вспомнил, что не один в комнате и зашептался. – Это Александр Эмильевич говорит. Да, здравствуй. Слушай, Ворохов, включай «матушку». Можешь, я разрешаю. «Невидимку» запустил? Вот, молодец! Командной, конечно, черт возьми! «Алекс». Да, – Гречишников нервничал, по ту сторону трубки долго ничего не было слышно, потом Ворохов заматерился, опять тишина. – Что? Попал? Умница. Слушай код: «мама мыла раму»… Да, просто и со вкусом. Получилось? Теперь проверь следующее… – он продиктовал номер банкноты, который наговорила ему Женя, и минуты через три услышал ответ. – Есть? Блядь!.. Так, Ворохов, компьютерный ты мой гений, убивай «маму». Да убивай, убивай! Все в порядке. Сколько у тебя оклад? Не возражаешь, если я повышу ставку вдвое? Бывай!
Грек взглянул на часы – оставалась минута сорок. Он перевел дух, попробовал что-нибудь сообразить по возникшему поводу, но ничего не получилось. Королевич отсутствовал, остальные игроки мирно беседовали, никакого внимания к персоне Гречишникова не проявляли. Ровно через одну минуту и сорок секунд трубка зачирикала.
– Да! – гавкнул Александр и услышал сочувствующий голос Жени:
– Проблемы?
– Рассказывай.
– Так вот, об условиях: с твоей стороны одно – ты его поставил, с моей стороны их очень много, перечислять не буду, а то запутаюсь. Приезжай – поговорим.
– Куда?
– Ты пересечешь мост Александра Невского, а с правого берега пойдешь пешком обратно, аж до Лаврского моста. Представляешь, где это? Вот, батенька! Это тебе за то, что ты слишком мелко меня ценишь! Кстати, забыла сказать: придешь совершенно один…
– Как один?
– Ты знаешь, что такое «совершенно»? Вот так и придешь.
– Я не могу один!
– Боязно? Ничем помочь не могу. Никому из твоих мордоворотов я не доверяю… как и тебе…
– Да пойми ты!..
– Понимаю, но извини – вешаю трубку…
– Стой!..
– Впрочем, – вдруг сжалилась девушка, – возьми с собой Майка.
– Майк в отпуске.
– Твои проблемы, Грек.
– Мне нужно время.
– Так попроси. Подсказать волшебное слово?
– Пожалуйста, – слипшимися губами забубнил Гречишников, – дай мне часа четыре.
– Ух ты! Ну ладно, в полночь. И если – вот это вот задолби в свою голову – если тебе дорога жизнь, то не разболтай о нашей маленькой тайне кому ни попадя, тем более – ублюдку Хеллеру. До встречи.
Александр присел на стульчик возле окна, секунду подумал, набрал номер Майка.
– Ну, где же ты, родимый? – и облегченно вздохнул, когда услышал сухое: «алло».
– Грек?
– Извини, Майк. Ты мне срочно нужен.
– Обойтись нельзя?
– Одна важная встреча. Мне вообще сказали одному приходить.
– О-о, серьезно?
– Да потом разрешили с тобой. Представляешь, какое доверие?
– Кто это такой бурый?
– Ну-у… – протянул Грек и, приложив ладонь к трубке, шепнул. – Женька…
– Кто?!
– Кто, кто… Глухой?
– Перчик?
– Да.
Майк замолчал.
– Ну, где ты там? – не выдержал Грек.
– Я буду… Через два часа.
– Порядок. Встреча в двенадцать.
– Где?
– Ты заедешь за мной к Королевичу.
– Хорошо. Уже в пути.
Гречишников отдал трубку Пашку, потом передумал, отобрал и положил в карман своего пиджака, отдыхающего от хозяина на спинке стула.
– Еще раз извиняюсь, – вернулся Александр к прерванной партии.
Тот, чью фамилию мы не называем, милостиво развел руками:
– Ждем Ефима.
Но Королевич не заставил себя долго ждать. Игра возобновилась. Греку везло по-прежнему, только он этого не замечал…
Майк появился в двадцать два двадцать восемь. Капитан не пробыл в своем домике на Вуоксе и трех часов, только успел расслабиться – и вызов с «большой горы», поэтому был он ужасно злым: ничего не спрашивал, односложно отвечал и казался намного холоднее и спокойнее обычного.
Грек все четко выполнял по инструкциям, данным ему Женей. Без двух двенадцать они с Майком были на Лаврском мосту. Чертыхаясь и матерясь, простояли на нем, как два барана, минут сорок. Потом поплелись обратно к машине. На площади им перекрыло дорогу такси. Выскочил небольшого роста с усиками и кроличьими глазками человек, пихнул в руку Гречишникова клочок бумаги и отгазовал в неизвестном направлении.
– Какого дьявола? – вспылил Грек.
– Наша Женя очень даже не дура, – без настроения сказал Майк. – Нас все это время выгуливали.
Гречишников обернулся: от них очень шустро, хромым метром Пола Дэзмонда из «Take Five» [13] , удалялся какой-то обормот.
– Что на бумажке? – спросил капитан.
– Евгения Ромашенкова. Невский, 177, квартира 3. Записку… съесть… Она развлекается! Идем.
В названную квартиру они проникли под той же аурой конспирации. Молодой мужской голос спросил из- за двери: «Кто такие и к кому пришли?» Им пришлось назвать свои имена и, соответственно, указанное в записке. Высокий, грузный, едва ли совершеннолетний, но блекло и цинично ко всему относящийся парнишка проводил их в одну из комнат. Ничего лишнего: скромный растительный дизайн, несколько дискусов и скалярий в аквариуме, зашторенное окно, столик. На столике, конечно же, «Мартини», «Уокер», две бутылочки черниговского «Талера», несколько сэндвичей с черной икрой на бутерброднице, наливная