тара всевозможных емкостей и дымящаяся сигарета в пепельнице. Вокруг столика три кресла. В одном сидела Женя, прекрасная, как никогда. Что делает с людьми фактор свободы!
– Доброй ночи, джентльмены, – приветствовала их девушка. – Извините за некоторую театральность: проверка. Прошу к столу. По части напитков здесь самообслуживание. Кстати, фуршет, Грек, за твой счет.
– Наглость из тебя так и прет, – процедил Александр, усаживаясь в кресло.
Майк же раздольно плюхнулся, нога на ногу, откупорил бутылку пива и – прямо из горлышка, одним ухом готовясь слушать.
– Ты только не гунди, Грек, – попросила Женя. – У меня с утра голова болит, я все еще проветриться не могу.
– Я звонил Москиту и Владику. Они не отвечают, – Гречишников открыл виски.
– Ну, это уж не моя вина. Обо всем надо было заранее думать.
– Что ты имеешь ввиду?
– То, что нельзя было меня трогать.
– Не понимаю. Они что же?..
– Москита и Карлика замочил Владик.
– Как? – опешил Грек.
– В подробностях?
– Почему?
– Наверное, совесть взыграла.
– Совесть? – он так и не налил себе виски, поставил бутылку на место. – А где Владик?
– Это так важно? – пожала плечами Женя. – Ну, допустим, несчастный случай на дороге. Возможно такое? Бывает?..
– Ну и в положеньице ты меня ставишь, – посерел Грек.
– Пошлешь его тамбовской маме рождественскую открытку… Я спасаю тебя, придурок.
Майк усмехнулся. Женя перехватила его взгляд, и оба они успокоились.
– Что ты хотела мне предложить? – Александр напустил на себя благосклонный вид и откинулся в кресле.
– Вы невежа, мистер. Никаких одолжений от вас мне не надо, – девушка широко улыбнулась. – Сделка, она и есть – сделка. Если что-то не устраивает, можешь убираться.
– Ну, извини, извини. Я на самом деле внимательно слушаю.
– Вынуждена напомнить: поставлены не все условия моей стороны, а посему – вопросы задаю я. Расскажи мне о Ташане.
– Черт! Я думал, ты мне скажешь!..
– Скажу. Но позже. Сначала я хочу от тебя услышать.
Александр глянул на Майка, тот мягко, но утвердительно кивнул. Грек налил виски, выпил, зажмурился, причмокнул языком и закусил бутербродом.
– Ташан – пират, – сказал он, – левое горючее и все такое…
– Боженька милый, тебе мало киришского конфуза? Ты ведь хвалился мне своей ловкостью и зарекался: ни-ни!.. Ладно, что дальше?
Грек обиженно покосился на Женю, но по делу продолжал:
– Ташан легализуется. Но под него ФБР копает. А где еще можно честно заработать?..
– Правильно, только у нас, – вставила Женя. – От каждого по способностям… То-то я и смотрю: премьеры меняются с завидной регулярностью!
– Ташан искал партнера. Нашел в моем лице.
– Что за бизнес?
– Тебе не понять.
– А я попробую.
– Цель – потеснить нефтяных гигантов на Российском рынке. Всех: и наших, и зарубежных.
– Как?
– Дешевое топливо.
– Это возможно?
– Как виток для создания новой монополии, да. Процесс занял бы года три-четыре. Во второй половине июня прибывает первая партия танкеров.
– Есть товар, есть и деньги! Что же с деньгами?
– Послушай, Женя, – сорвался Александр. – Если ты думаешь, что я вот так вот, запросто, по-дружески с тобой беседую, то заблуждаешься! Сейчас Майк возьмет тебя за горло, и ты расскажешь все, что знаешь! А потом того жирного петуха, что открыл нам дверь, найдут захлебнувшимся собственной мочёй, а тебя вообще не найдут!..
– Я-то думаю, – хлопнула себя по колену Женя, – зачем тебе Майк нужен!
Грек замахнулся.
– Не забывай: я тебе больше не принадлежу! – предостерегла Перчик.
Он вернулся в кресло и чтобы как-то успокоиться, налил еще виски:
– Почему ты не пьешь?
– У меня впереди долгая, но светлая ночь. Не спать же.
Гречишников апатично хмыкнул, опрокинул рюмку:
– Что тебе еще надо?
Женя сейчас, как ей показалось, ясно представляла, что именно случилось в «благородном семействе», расставила по местам содержимое ящичков и коробочек своей памяти, и решила открыться после «первой раздачи».
– Сиди, – снисходительно кинула она.
Майк, живо наблюдавший эту сцену, закрылся рукой от Грека и состроил на своем лице гримасу полного обезоружения и капитуляции.
– Значит, честное слово бизнесмена и никаких контрактов? Хотели обойтись малой кровью? – откровенно спросила Женя.
– О чем ты? – заиграл в «непонятку» Грек.
– О том, что когда-то уважаемый мною Александр Эмильевич сдал приличненькую сумму на хранение в банк, а ключик оформил на предъявителя.
– За дурака меня держишь?
– Ты рискуешь в покер, но здесь рисковать не стал.
– Рисковать?
– Тебя «комитет» пасет. Любые контакты с Ташаном для тебя – небо в клеточку, а славы и власти хочется. Так ведь?
– Откуда тебе все это известно?
– У меня есть источники.
– Ну, хорошо. И?
– Дальше? Шесть миллионов триста тысяч долларов (теперь чуть-чуть поменьше) со вчерашнего дня в моем распоряжении. Есть второй такой же чемоданчик. Знаю, где лежит.
– И что это за доллары?
– Какой ты непонятливый! Твои! Или Ташана, это уж – как захочешь. Все одно – неприятность.
– Во-первых, у меня было восемнадцать миллионов.
– Тут уж, извини, отвечаю лишь за то, о чем имею представление.
– Пусть. Во-вторых, неужели ты намекаешь на нечистоплотность банка?
– Ни в коем случае. В курсе, что такое «опала»?
Грек побледнел:
– Мертвые деньги…
– Вот именно. Все равно какие там: просто изъятые из употребления и подлежащие уничтожению, бракованные… А черт их знает! Важно другое – что о тебе подумает Ташан, когда полученные денежки у
