он сделал круг и метнул топор в грудь третьего, тот упал на спину с торчащим из груди орудием убийства. Затем, не думая, он освободил привязанную руку жены и попытался поднять ее. Мужчина, лежавший на ней, скатился на пол. Он взял жену на руки, она была в ужасном состоянии и вряд ли понимала, что происходит. Я полагаю, что, подняв женщину, он собирался перенести ее на небольшую кровать в углу комнаты, но тут что-то в нем надломилось от того, что он увидел. Его сын лежал на полу с перерезанным горлом. Я избавлю вас от деталей. Жена умерла через несколько часов у него на руках. Один из мужчин был к тому времени еще жив, он умер позже — медленно, успев рассказать все: кто они, откуда пришли, и кто их родня.
Через какое-то время я вышел из этого, подобного сну, состояния, чувствуя сильную усталость и эмоциональное опустошение. То, что произошло, не было похоже на просмотр кино, так как я был этим человеком, я чувствовал все, что чувствовал он, и даже после выхода из его мира у меня осталось ощущение, что я все еще остаюсь им, и что все произошедшее случилось только что со мной. Не знаю, как объяснить это иначе, как передать словами это отсутствие отличия между его жизнью и моей.
Я видел, что Эд хочет что-то сказать, но не находит слов. По лицу Салли стекали слезы.
— Я дам вам объяснение. В конце все станет понятно.
Я потянулся и постарался разрядить поднявшиеся эмоции. Эд только кивнул головой. Не думаю, что Салли хотела бы услышать еще что-то подобное, потому я сократил рассказ, оставив за его рамками кровавые детали.
— Итак, в течение следующих двенадцати лет четыре-пять ночей в неделю я становился во сне этим человеком и проживал его жизнь. Что бы я ни предпринимал, мне не удавалось от этого уйти. Это сильно утомляло и доводило почти до безумства. В его мире я был рыбой, выброшенной на берег, а со временем в своем мире я стал чувствовать себя не намного лучше. Постепенно я так привык, что это стало частью моей жизни, я стал им. Мы вели очень разные жизни. Я выкуривал за день двадцать пять сигарет, а он обычно за день убивал немногим меньше людей.
За двенадцать лет, что я был с ним, он прожил, примерно, от двадцати пяти до тридцати лет. Сначала он истребил весь род тех троих. Он тщательно выполнял свой план, с каждым разом добывая все больше информации и обучаясь сражаться. Он был безжалостен и не обращал внимания на то, что среди его жертв были дети, женщины и старики. Постепенно вокруг него собралась группа жестоких воинов, затем эта группа превратилась в армию. Дальше много чего произошло, он даже немного смягчился со временем. Так или иначе, за двенадцать лет, которые я провел с ним, я не добился ничего; в то время, как он за это время создал империю, покрывшую собой Евразию.
Не описать словами, сколько я насмотрелся сражений, убийств, крови и других ужасных зрелищ. Его армии боялись столь сильно, что воины противника сами лишали себя жизни на поле брани, только лишь бы не встретиться с его войском. По-моему, это говорит само за себя. В конце концов, он умер, как обычный человек. Я не знаю наверняка, почему все это случилось со мной, но в результате произошло несколько вещей. Во многом я стал им, а в чем-то он стал мной. Полагаю, что во сне он видел мою жизнь, и это волновало его долгие годы. Ирония в том, что моя жизнь была для него столь же ужасна, как и его жизнь для меня. Из того, что я понял, могу предположить, что я представлялся ему трусом, позволявшим другим относиться к себе с неуважением, работавшим на другого за мизерную плату и т. п. Хотя в тысяча девятьсот девяносто девятом году я почти что дал ему повод гордиться собой, но не довершил задуманное, а потому оставлю эту историю за рамками рассказа.
Из этого опыта я вынес знания о местах силы, или энергии, которые еще называют энергетическими вихрями и воронками. Он регулярно использовал места силы для ведения сражений и делал все, что было в его силах, чтобы вести битву именно на месте силы. Этому его, а вместе с ним и меня, обучил старый колдун, живущий в холмах. Именно из-за работы с этими вихрями энергии я оказался в его жизни, а он — в моей. Энергия этих вихрей давала ему большое преимущество. Ходили слухи, что, набрав армию в десять тысяч воинов, он разбивал армию в сорок тысяч, неся при этом лишь незначительные потери. Те из сорока тысяч, кому посчастливилось уцелеть, рассказывали, что сражались с армией неприятеля в пятьдесят или шестьдесят тысяч воинов, но, на самом деле, их было лишь десять тысяч.
К несчастью, он видел лишь одно применение этим вихрям энергии или местам силы, я же увидел другое. Если бы он не работал с местами силы, меня бы не втянуло в его время и его жизнь, и я бы не разобрался, что же делает посылание любви столь сильным, и почему некоторые боятся этого настолько, что готовы на все, лишь бы это знание не распространилось.
Но и это еще не все. Я не буду сейчас углубляться, но с помощью этих вихрей я вошел в контакт с еще одним своим воплощением, в сравнении с которым то, что вы перед собой видите, показалось бы обыкновенным трусом. Объясню это позднее.
Тяга к свету
Удивительно, насколько наши жизни напоминают деревья!
Мы тянемся к свету, желая дотронуться до Солнца,
Но наши корни лежат глубоко и переплетены
С прошлым, будущим и настоящим,
С прошлыми жизнями и, конечно, друг с другом.
Мы как будто ходим по кругу,
Постоянно сталкиваясь со своим страхом, злостью и ненавистью,
Пока не превратим их в любовь.
Глава десятая
Я решил, что мне нужно передохнуть. Впрочем, казалось, что Эду и Салли отдых тоже не помешает — тем более что им нужно было время на осмысление всего услышанного. Потому я сказал им, что иду на короткую прогулку, а заодно поиграю с Руди.
Прогуливаясь и играя с Руди, я размышлял о том, что рассказал Салли и Эду, и стоило ли мне все это говорить. Кое-что я опустил, а часть истории изменил, так как забочусь о том, как написанное мной воздействует на других. Уже долгое время самым заветным моим желанием было жить на парусной яхте и заниматься поиском затонувших сокровищ. Не из-за золота или денег, а из интереса — чтобы потом с увлечением гадать, как эти предметы попали в это место, и кто их сделал. Возможно, когда все это закончится, и я напишу свои книжки, то смогу осуществить мою мечту...
Но тут я вспомнил, почему мечтал об этом: для того, чтобы отдалиться от данного пласта своей жизни и от всего, что произошло. На обратной дороге к ресторану я загадал желание. Я пожелал, чтобы вернулась хоть часть того задора и интереса, которыми я обладал в детстве — до того, как развернулись описанные мною события… Но потом я сообразил, что все как раз и началось, когда я был ребенком.
Салли как раз доливала воду в миску для Руди, когда мы с ним входили в ресторан.
— Наверное, он захочет попить воды после прогулки, — сказала она.
Руди вылакал почти всю воду и возобновил прерванный сон.
Я опустился на свой стул, а Эд спросил, не хочу ли чего-нибудь. Я ответил, что не откажусь от какой- нибудь шипучки.
Салли гладила Руди и вела с ним односторонний разговор. Поставив передо мной стакан с газированной водой, Эд сказал, что у меня озабоченное лицо. Я кивнул головой и ответил, что устал от этой темы, хочу поскорее вылить материал на бумагу и покончить с этим пластом опыта, и желательно, чтобы все оставили меня в покое. Но этого никогда не случится — ведь стоит мне разобраться в чем-то одном и написать об этом, как всплывает что-то новое, и все начинается сначала. Добавьте к этому мои подозрения в собственном сумасшествии, и, что самое худшее, ощущение, что, возможно, я веду других людей по пути своей умалишенности.
В общем-то, конечно, я знаю, что делаю хорошее дело, но порой сомнения все-таки возникают. Нельзя не беспокоиться: если в вас есть хоть немножко заботы, вы обязательно будете беспокоиться. Время от времени меня с головой накрывают эмоции от вопроса: «А что, если?..» Было время, когда я удивлялся: «Почему именно я, из всех людей на Земле?..» Мне объяснили, почему именно я. Это стало для меня шоком.
