имел генеральский, а места на груди для правительственных наград давно хватало.
– …Каждый из вас умеет читать, и перед подписанием контракта имел возможность ознакомиться с предлагаемыми условиями. Никого сюда силком – под дулом пистолета или посредством шантажа не за гоняли! Так или нет?..
Понурив голову, парни слушали отрывистую гневную речь, и вспоминали, как при подписании контракта представители школы информировали о последствиях побега из системы, куда угораздило вляпаться. На гневный вопрос напрашивался утвердительный ответ, но над строем повисло тягостное молчание…
– То-то же, – проворчал генерал и, не меняя резкого тона, словно побег Жиндаря готовился в сговоре со всем коллективом, отчеканил: – Все сегодняшние занятия группы отменяются! Займетесь его поисками.
Повернувшись спиною к строю, руководитель Центра зашагал к стоявшему неподалеку джипу, но через десяток шагов обернулся и, обращаясь уже к старшему инструктору, крикнул:
– Как следует прочесать всю территорию. Найдите беглеца. Или, по крайней мере, его следы! Вечером о результатах поиска доложите мне лично.
Полдня курсанты осматривали все закоулки, подъезды, чердаки и подвалы в учебном и жилом городках. После обеда встали длинной цепью и направились к обширным территориям стрельбища и авто дрома. С каждой минутой бесплодных усилий даже среди инструкторского состава все настойчивее звучало мнение: Жиндарю удалось сделать невозможное – выбраться за пределы периметра.
За час до ужина было осмотрено и проверено все, за исключением последнего и самого неприятного местечка – болотистого озерца на окраине автодрома, через которое пролегал маршрут автокроссов. Туда-то и повел подопечных старший инструктор, дабы перед отбоем с чистой совестью доложить высокому начальству о безрезультатности многочасового поиска…
– Как твой бок? Швы сэ-сняли? – поинтересовался Сашка у друга.
– Их и не снимали. Доктор штопал какими-то новыми нитками. Называл их мудрено, я не запомнил… В общем, сами рассасываются, – отвечал выпущенный утром из санчасти Дорохов. – Со стационаром покончено; осталось недельку походить на перевязки.
– Н-небось, отоспался, отдохнул?.. – с завистью спросил приятель.
Капитан кивнул:
– Есть такое дело. Давно с моей жизни не случалось лафы.
– Завидую… – вздохнул Оська и вдруг едва не в самое ухо приглушенно заговорил: – Сэ-слушай, Арчи, я все же не собираюсь торчать тут почти полгода; хочу отсюда сэ-сдернуть.
– Пример Жиндаря не дает покоя?
Тот незаметно усмехнулся:
– Нет. Пэ-просто как человеку тончайшей нервной организации, мне пэ-противопоказано здесь долго находиться. Зэ-знаешь, у меня есть неплохой пэ-план. Правда, он пока рассчитан на одного, но его можно подкорректировать. Хочешь, убежим вэ-вместе?..
Топая к озерцу в хвосте группы, Артур с минуту раздумывал. Затем решительно мотнул головой:
– Ося, ты помнишь, что говорил на гауптвахте представитель школы?
– Ну, не все, конечно. Б-башка тогда шла кэ-кругом…
– Ну, так напряги извилины! О беглецах. А именно об их родственниках.
– Намекал т-товарищ – было дело…
– Да не намекал, а открыто угрожал! Не сомневаюсь, что и начальник Центра на построении базарил о том же. Лично меня останавливает только это. Не хватало, чтобы до моего отца-инвалида добра лись.
Осишвили не отвечал, опустив голову и все так же вышагивая рядом.
– И тебе, Сашка, не советую рыпаться – выбрось из головы дурацкую затею! – настаивал Дорохов. – Твои близкие хоть и живут в Грузии, да никакой гарантии, что эта, блин… гребанная «контора» не имеет своих агентов в сопредельных странах.
– А если мы обставим д-дело так, будто погибли? – не унимаясь, с жаром возразил бывший старлей. – Не сэ-сбежали, а погибли! Понимаешь: нет н-нас больше. И искать н-некого!..
– Нет, Ося – я рисковать не стану. И тебе не позволю.
Кажется, Сашка намеревался уговаривать товарища и дальше, да группа прибыла на место предстоящих поисков.
Длинный водоем шириной около тридцати метров пересекали две трассы: одна по мелководью; другая по неровному, каменистому дну с глубиной, местами доходившей до полутора метров. Перед озерцом прямые участки обеих трасс заканчивались приличными трамплинами. Но рядом имелись так же и менее экстремальные съезды: пологий, где тренировались новички, и крепкая металлическая эстакада, имитирующая плоский невысокий обрыв. Противоположный бережок впечатлял тем же разнообразием – выехать из водоема можно было по гальке, песку и, наконец, по камышам, растущим в наименее любимом курсантами вязком илистом грунте.
– Всем раздеться! Становимся в шеренгу с интервалом три метра! Тщательно проверяем дно! – выкрикивал старший инструктор.
– А что тут искать-то – труп что ли?! – задал кто-то справедливый вопрос. – По-вашему, он не сумел перебраться через эту лужу? Захлебнулся в тине и утоп?..
– Хрен его знает, – устало проворчал наставник, сам недопонимая смысла предстоящего мероприятия. Однако дурного примера подавать не стал, сызнова повысив голос: – Может и так. Приказ начальника Центра слышали?
– Слышали.
– Тогда вперед. И без разговоров…
Парни неторопливо исполняли команду, разоблачаясь и складывая на берегу одежду. Водичка в болоте еще не успела прогреться, и предстоящее купание веселья не вызывало.
Осишвили выбрал для осмотра самый неприятный участок – проходящий через зеленевший островок камышей. Эту густую растительность преподаватели вождения заставляли форсировать исключительно на грузовиках, но и на тех мощных машинах курсанты старались не лезть в середину, где колеса норовили увязнуть в толстом слое болотной тины.
Раздевшись, Артур встал в нескольких шагах от друга и посетовал:
– Врач запретил даже в чистой воде мочить рану, а тут, мля… болото с головастиками. И холерой.
Странно, но эта фраза отчего-то сильно расстроила Сашку. Лицо его помрачнело, брови сдвинулись… Но, быстро опомнившись, он обернулся к инструктору и крикнул:
– Один не выдержал – сэ-сбежал, второй после операции подцепит заражение кэ-крови. У вас люди, что ли лишние?!
Наставник заметил белевшую блямбу пластыря, украшавшую правый бок курсанта и снисходительно бросил:
– Дорохов, отставить купание. Осмотри хорошенько эстакаду – вокруг нее по колено…
Пока Артур обходил со всех сторон металлическое сооружение, заглядывая под него и меланхолично шаря по дну босыми ногами, остальной народ потихоньку добрался до противоположного берега и повернул обратно. Один лишь Оська почему-то задержался в камышах, тщательно прочесывая островок замысловатым зигзагообразным маршрутом.
– Сашка, он левее сидит!
– С аквалангом, мля!..
– Не-е… Через палку бамбуковую дышит, – подкалывали его приятели.
Наконец и тому надоело пустое занятие. Вывалившись из зеленых зарослей, он крикнул:
– Тэ-трупов нет! Одни живые лягушки. Чатлахи!..
– Держи, – подал Дорохов одежду, когда тот выбрался из воды.
Стуча зубами от холода, Осишвили скоренько оделся. Всю дорогу до столовой он напряженно молчал, а, поднимаясь по ступенькам в фойе, с непонятной обреченностью в голосе справился:
