переговаривались между собой. Когда стало видно яркие точки, капитан справился у бойца:
– Голоса узнаешь?
– Не разберу. Далековато.
– Черт…
Он присел на корточки, высунулся почти на середину тоннеля и, рискуя быть замеченным, повторил попытку связаться с основной группой:
– 'Адлер', ответь 'Сагареджо'!
И рация отозвалась хриплым мужским голосом:
– Слышу тебя 'Сагареджо'. Ты где?
– В тоннеле. Уже на подходе ко второй шахте. Вижу впереди несколько человек с фонарями. Это, сэ- случаем, не вы, полковник?
– Сейчас мигну трижды. Смотри…
Один из фонарей и вправду просигналил.
– Свои, – поднялся Александр. И известил фээсбэшника: – Включаю свет, иду навстречу…
– Та-ак, и что же мы имеем? – почесал затылок полковник ФСБ. – В районе второй шахты мы все осмотрели; наверху остался караул, усиленный тремя моими сотрудниками. Метрах в ста отсюда миновали перекресток, и во вторую норе я тоже отправил три человека. А где, кстати, Миронов?
– И мы расстались на развилке. Далековато отсюда – больше километра, – пояснил Осишвили. – А потом тэ-трижды пересекали перекрестки с тупиками.
– Выходит, шахта состоит из двух параллельных штреков. Этот вы исследовали, остается прочесать соседний.
За его спиной топталось всего два человека. До часа 'Х' оставалось чуть больше тридцати минут. И картина, более или менее, прояснилась.
– Бегом, ребята! – приказал полковник. И тихо добавил: – Или мы их найдем или… никто отсюда уйти не успеет.
Добравшись до развилки, пятеро вооруженных мужчин повернули вправо. Сашка бежал первым и внезапно луч его фонаря выхватил чью-то тень,
Автоматный ствол мгновенно лег на цель; капитан сместился в сторону, увлекая за собой бежавшего следом полковника, но тень осталась неподвижной…
В жиже песчаного цвета лежал человек.
Вдруг где-то вдалеке прогрохотала очередь. Показалось – рядом – метрах в ста. Но звук по глухим норам распространяется отлично – это известно любому школьнику. Вероятно, истинная дистанция была большей.
– Видать, нашли. Перестрелка началась, – прошептал фээсбэшник.
– Стойте здесь и держите под прицелом штрек – я проверю, на кого мы наткнулись, – шепнул Сашка и метнулся к находке.
Присев у лежащего человека, на мгновение осветил его форму, лицо; попытался нащупать на шее пульс.
Боец из команды полковника. В левой ладони – рация, правая сжимает автомат. Пульса нет.
А в паре метров, прислонившись плечом к стене, сидит второй. Пробитая пулей голова, упала на грудь.
– Говорите, троих сюда посылали? – вернулся Осишвили к полковнику.
– Троих.
– Там двое ваших. Третьего нет.
– Значит, наткнувшись на моих ребят, эти сволочи пошли обратно – поняли, что здесь дорога к выходу отрезана, – предположил старший офицер.
– Скорее всего, так. Но вопросов остается много: сколько их? Имеют ли пэ-приборы ночного видения? Что намерены делать дальше?… – озадаченно сказал капитан и потащил из кармана рацию: – 'Воронеж'! Слышишь меня, 'Воронеж'?!
Рация молчала.
Тогда группа осторожно двинулась вперед – туда, откуда изредка доносились выстрелы.
Метров через двести, Сашка повторил попытку связаться с Мироновым.
– 'Воронеж', ответь 'Сагареджо'!
– 'Воронеж' на связи, – прошипел динамик.
– Что у тебя, Игорь? – обрадовался бывший спецназовец.
– Нарвались на тех, кого ищем. Мой боец убит. Их трое или четверо – нырнули в ответвление. Держу эту дыру под прицелом.
– Мы недалеко – подходим с запада с включенными фонарями.
До часа 'Х' осталось двадцать минут.
– 'Сагареджо', ты?
Не отрывая взгляда от мигавшего впереди фонаря, капитан ответил:
– Двигаюсь по тоннелю в твоем направлении, вижу впереди свет.
– Это мой фонарь. Подходи аккуратно – я в десяти метрах от дыры…
Вскоре Миронов, прижимаясь к стене, стоял по одну сторону зловеще чернеющего ответвления. Осишвили с полковником и тремя бойцами – по другую.
– Какие мысли? – поинтересовался фээсбэшник.
– Зажали мы их в этом тупике, – прошептал Миронов.
– Зажали, – подтвердил Сашка. – Да толку этого мало – времени ни хрена не осталось.
– Сколько?
– Четырнадцать минут, – глянул на часы полковник. – И как бы они не решились ускорить процесс, отчаявшись вырваться из подземелья.
– Послушайте. Одолжите мне его, – кивнул бывший спецназовец на 'вал' с ночной оптикой. – Три года ползал с таким же по горам Чечни.
– Что ты задумал?
– Вы же все понимаете: с фонарями к ним не подойти, а зэ-здесь ничего не высидишь – бездарно теряем последние минуты. Предлагаю вам с бойцами остаться тут, а мы с Игорем попробуем что-нибудь сделать.
– Держи, – протянул тот свое оружие и запасные магазины. – И не забывайте о связи. Удачи!…
Александр осторожно выглянул с автоматом за угол. Пусто.
Подал знак Игорю и нырнул вправо…
Толстый, интегрированный со стволом глушак с хищной проворностью рыскал по коридору. Капитан шел в северном направлении, непрерывно просматривая сквозь оптику ночного прицела передний сектор. Миронов не отставал – следовал в паре метров бесшумно, не взирая на отсутствие ночной оптики.
Он сразу понравился Оське. Нормальный парень – деловой, грамотный, без гонору и заездов. С таким можно воевать где и с кем угодно. Не подведет.
Коридор пустовал. Будто никого и не было. Проход оставался узким – плечи едва не касались стен, по неровному сводчатому потолку расползалась многолетняя плесень.
'Куда ведет лаз? Как далеко он тянется? Сколько у нас осталось времени?… – позабыв о болячках, кусал губы Осишвили. – Минут семь-восемь. Обратной дороги уже нет. Или успеем, или останемся в этой могиле навсегда. С Мироновым, с полковником и с остальными парнями!'
Прошли метров двести и вдруг впереди движение. Мелькнула чья-то фигура.
Сашка успел повернуться боком и прижать рукой к стене товарища – пуля прошла рядом с грудью, обдав лицо упругой волной. В долгу он не остался – тут же сделал пяток выстрелов, быстро продвинулся вперед и послал в темноту вторую очередь.
Продвигаясь вперед, приметил какие-то пятна на светлой суглинистой почве. Наклонившись, потрогал их пальцами. Цвета ночная оптика не дает, однако догадаться не сложно – кровь. Еще теплая…
Беглый взгляд на светящийся циферблат. Четыре минуты до взрыва…
