талантлива, богата, наконец. Она держит мужчин на расстоянии, но это не может длиться вечно. В конце концов, ее ребенку нужен отец. Маленькая копия Мартова. Антон вспомнил то обжигающее чувство, когда в церкви он держал трехмесячного малыша на руках. В тот миг Сайко сказал себе, что всегда и во всем будет помогать ему и его матери. Решение было слишком серьезным и искренним, до кома в горле, мешающего говорить, дышать.
А потом – это внезапное, лишающее покоя чувство к Лите. Наверное, оно вспыхнуло еще в самую первую встречу, только тогда он даже и думать не смел об этом. Другое дело, когда Мартова не стало. Но и в этой ситуации рассчитывать на что-либо крайне трудно. Лита была далека от мыслей о том, что Антон- подружка давно мечтает об изменении характера их отношений. Нельзя было форсировать события, но и тянуть тоже не было сил. Призрачность свободного, независимого существования стала тяготить Сайко. Заканчивался очередной долгий рабочий день, и новая черная «субару» мчала своего хозяина в холостяцкую квартиру. Антон приходил домой и, когда уходила домработница, чувствовал угнетающее одиночество. Ему давно пора заполнить дом смехом детворы и уютом, который может создать только женщина. Даже в недавнем ремонте, новой обстановке, отсутствии безделушек, мелочей просматривался чисто мужской подход. Как ни крути, а тепло домашнего очага – не пустой звук, когда этим занимается любящая и любимая женщина.
Насытившись своей свободой, Антон решил потихоньку действовать. И повод позвонить внеочередной раз нашелся. Только, кажется, его не хотят допускать на более короткое расстояние. Ему отведена роль верного друга при вечно скорбящей вдове. Это неестественно, а значит – закончится рано или поздно. Он будет ждать столько, сколько необходимо.
– Знаешь, Антон, – чувствуя растущее напряжение в затянувшейся паузе, Лита снова заговорила. – Я не могу сейчас думать ни о чем, кроме того, что в воскресенье ровно два года, два года, как его нет. Помоему, наш ужин был бы некстати. Я не хочу обидеть тебя, но четырехлетие фирмы для меня сейчас – не повод для торжества. Я все еще живу воспоминаниями. Там есть место только Георгию.
– Мне не нужно напоминать даты. Ты говоришь о моем лучшем друге, – Сайко открыл глаза и потянулся за сигарой. Зашипела позолоченная зажигалка, и Лита, словно была рядом, прокомментировала.
– Все-таки ты обиделся. Антон, не надо... – В ответ тишина. – Ты опять куришь свои любимые сигары, пускаешь колечками дым. Облако ароматного табака окружило тебя и создает впечатление занавеса. Колечки все плывут, получаясь идеальной формы, но не в твоих силах сохранить ее. Легкое дуновение воздуха в этом случае гораздо могущественнее тебя.
– Я все понял, Лита. Но и ты учти: я стану воздухом, если в этом будет необходимость. Я смогу обладать его силой и прибавлю свою энергию. Она может быть созидательной, разрушительной – все в зависимости от обстоятельств. Тебе легко понять это, ведь ты сама управляешь не только своей, но и чужими жизнями.
– Какой странный разговор у нас получается, – заметила Лита, поднимаясь и подходя к окну. – Такие вещи не говорят по телефону, просто так. Это слишком серьезно.
– Именно поэтому я осмелюсь повторить свое приглашение к ужину. – Сайко, как в детстве, скрестил пальцы на удачу. В ответ опять услышал едва уловимый звук дыхания. – Это только ужин, а ты так долго думаешь.
– Я не меняю своих решений, прости, – тихо ответила Лита, присев на широкий дубовый подоконник. Значит, она не ошиблась, и Антон не случайно настаивает на встрече. Неужели права Лариса, которая всегда считает, что между мужчиной и женщиной дружба невозможна? – Спасибо тебе, но я не смогу быть хорошей собеседницей. Пока не смогу.
– Твое «пока» вселяет надежду. Хорошо. Меня учили, что настаивать никогда не следует. Извини, что отнял у тебя время.
– Не извиняйся, получается слишком официально, а мы ведь друзья. – Она ожидала услышать что-либо подтверждающее, но – увы.
– До свидания, Аэлита. Прощаюсь до воскресенья.
– До свидания.
Лита прижала трубку радиотелефона к груди. В голове остался сумбур, обрывки фраз, сказанных Антоном. Интересно, как бы он вел себя за ужином? Сколько времени он отвел на рыцарское ухаживание? Хотя нельзя так. Он – мужчина, и вполне естественно, что на каком-то этапе увидел в ней женщину. Только он упустил немаловажную деталь – ей никто не нужен. Она настолько скорбела по мужу, что даже в мыслях не допускала возможности появления в своей жизни другого мужчины. Свою любовь она направила на Жорку, удовлетворяя природный, материнский инстинкт. А основной – пока не дает о себе знать.
В кабинет, постучав, заглянула Лариса. Задумчивый вид подруги насторожил ее.
– Поза роденовского мыслителя тебе невероятно идет, – улыбнулась Шмелева. – Позволь прервать размышления. Что это тебя так озадачило?
– Кто-то ожидает приема? – Не отвечая на вопрос, спросила Лита и села за стол. Автоматически поправила собранные в низкий узел на затылке волосы.
– Один из самых твоих любимых пациентов. Как всегда пунктуален и вежлив, Жаров Илья Ильич. – Шмелева приняла к сведению, что ее так и не удостоили ответом.
– Интересный человек. Мне настолько приятно с ним общаться, что иногда я этим злоупотребляю. Наши сеансы удлиняются, но пока никто не в обиде. Кажется, сегодня наша последняя беседа. Приглашай его, пожалуйста.
– На сегодня он записан последним, так что вас никто не поджимает, – величественно направляясь к выходу, заметила Лариса.
В кабинет зашел невысокий, коренастый мужчина лет сорока пяти. Еще не успев поздороваться, он наградил Литу одной из своих обворожительных улыбок. Невозможно было удержаться от ответной.
– Добрый день, Аэлита Владимировна.
– Добрый день, Илья Ильич. Присаживайтесь, пожалуйста. Чем порадуете?
– К моей радости примешивается горечь предстоящего расставания с вами. – Мужчина удобно устроился в глубоком кресле напротив Литы. – Я настолько привык к нашим неторопливым беседам. Поверьте, у меня большая семья, но и там меня не всегда готовы выслушать. Это так важно: быть понятым, иметь возможность общаться.
– Честно говоря, я планировала эту встречу последней. Тут вы угадали на сто процентов. – Мартова улыбнулась и пожала плечами в ответ на огорченную гримасу Жарова. – Мы справились с проблемой, и теперь ваша жизнь снова наполнится покоем, размеренностью, тем, чем вы так дорожите. И семья у вас прекрасная. Я не один раз беседовала с вашей женой. Да, да, не удивляйтесь. Она с удовольствием отвечала на мои вопросы и помогла мне найти способ поскорее помочь вам. Наши близкие тоже многое знают о нас, слишком многое. Любящий человек обязательно проникнет в самую суть. И именно поэтому сегодня я хотела сказать вам, что жена ваша очень тонко разбирается в сложностях вашей натуры.
– Катя? – Жаров выглядел удивленным. Однако в следующее мгновение он уже пришел в себя. – Ну, да, я понял.
– Именно Катерина Васильевна. Десять лет, прожитых вместе, не прошли даром. Состояние вашей психики не позволяло объективно оценить ситуацию. Теперь все наладится. Вы ведь говорили о том, что напряженность в отношениях ушла?
– Несомненно. – Илья Ильич достал пачку сигарет, покрутил ее в руках и снова положил в карман. – Не буду курить. Катя не любит запаха табака. От нее всегда пахнет легкими цветочными духами.
– Она замечательная мать и хозяйка. Таким богатством может похвастать далеко не каждый мужчина.
Она растит трех прекрасных сыновей и очень любит вас. Все будет хорошо. Я от души желаю вам удачи и терпения. Помните, что мы не идеальны. Это помогает избежать ненужных ошибок. – Илья Ильич согласно кивал, глядя Лите в глаза. Для нее это служило доказательством того, что человек обрел уверенность в себе. В первую их встречу Жаров сидел, потупив взгляд. Вся его поза показывала, что он напряженно чувствует себя и разговорить его будет непросто. Кажется, все позади. – Если у вас нет ко мне вопросов, то мы можем расстаться друзьями. При первой необходимости обращайтесь. Я всегда готова помочь.
– Спасибо, Аэлита Владимировна. Я не хочу уходить и не хочу отнимать ваше время. Наверняка оно вам дорого. – Жаров поднялся, пожал протянутую ему руку. И все-таки он выглядел человеком, который чтото
