еще раз налево на 4-ую.
Несмотря на поздний час движение было оживленное да и толпы людей шатались повсюду.
«…желтый хаммер MN3243 Бостон прижмитесь…» Сердце у меня подпрыгнуло и куда то закатилось..
— MN3243 прижмитесь. Раздавалось позади нас. Полицейская машина с включенными мигалками, круто подрезала, старенький фордовский пикап и плотненько уселась нам на хвост.
— Соси урод…, - и Барби вдавила акселератор в пол кабины.
— Как же ты не вовремя, Fuck you! — она с чувством стукнула ладонями по рулю.
— Не ссы подруга, со мной не пропадешь. Наш HUMMER присел на задние колеса грозно рыкнул, так, что синеватые языки пламени появились из хрома выхлопных патрубков и помчался объезжая заторы по встречной полосе запруженной улицы в сторону залива.
— Креветка сука, сдал …,урод косоглазый, — Барби рычала как раненая тигрица. Проблески машины копов, сине-красными пятнами, бегали по потолку салона.
— Вот дерьмо, легавый хренов…, - Барби продолжала ругаться, а я, вжалась в кресло, и старалась не смотреть на дорогу. Спазм, сжал горло и не позволял вымолвить ни звука.
Мы уже пересекали перекресток на красный свет, когда в салоне зазвенел телефон. Нервным импульсом меня подбросило к потолку.
— Привет Барбара, это папа!
— Папочка, как же ты не вовремя, у меня легавые прилипли к заднице, давай я перезвоню…
— Подожди, подожди…, детка…, Барб нервно ковыряла одной рукой в носу.
— Доченька, останови машинку, это же я …твой папочка!
— Fuck…, папа …, да какого хрена, и она, так резко затормозила, что если бы не ремни безопасности, то меня точно вам говорю, пришлось бы слой за слоем соскребать с лобового стекла. У меня истерика, никак не могла унять дрожь в ногах. Грузный полицейский в форме стучал фонариком в стекло с водительской стороны.
— Привет папулечка, — изобразила улыбку бегемотихи Барб.
— Привет девочки…, Хьюго окинул салон придирчивым взглядом, потом тоже улыбнулся. (Боже как они похожи).
— Привет Пэм, как дела?
— ЗзззЗдр…аастьи, еле смогла проговорить, я и скорее скорчила рожицу, чем улыбнулась.
— Держи дочка, — и он передал ей огромный пакет.
— Мама напекла пончиков, просила передать тебе …, я правда съел несколько, виновато развел руками гориллоподобный Хьюго.
— Не удержался, видишь ли.
— Спасибо папочка, ты очень кстати, давно хотела тебе сказать, что очень люблю тебя, папочка, Барб вытащила два пончика один надкусила, а второй протянула мне.
— Держи, фффкусные, мамины.
— Счастливо красавицы, с рождеством, и не шалите.
— Не, не, нее, папулечка, не будем, и попрощавшись, мы двинулись дальше.
— Барб, ты ненормальная.
— Да я фнаю ответила она, с аппетитом уплетая очередной пончик.
— Фто ни еф, куфно, еф тавай, я поражалась ее спокойствию, да и хрен со всем.(Пончик на самом деле оказался на славу).
Потом мы заехали в супермаркет, я покупала корм для Тобби, а Барби прикупила несколько упаковок пива «Хейнеккен» и несла их в руках и под мышками. Когда мы выходили из магазина то были похожи: одна на худенькую золушку, которая несла пакетик «Чаппи» для своей маленькой собачки, а вторая на настоящую, добрую, рождественскую, «Пивную Фею». Охранник на парковке подозрительно проводил нас взглядом.
До моего дома добрались без происшествий за 10 минут. Я снимаю квартиру в Беркли в старом 7-ми этажном доме, на 5 этаже, из окон видно кладбище 19 века и немного Ричмонд-стрит и еще, колесо обозрения в Бостон сквер. Тобби, маленький коричневый спаниель с громким радостным лаем, встретил нас. Барби взяла его на руки.
— Привет разбойник! Разбойник бесцеремонно лизал Барб шершавым языком.
— Пэм, мы выйдем с твоим кавалером погулять, если нет возражений, а ты быстренько сделаешь свои дела, ок? И не дождавшись ответа они вышли.
Моя комнатка ничего особенного не представляет. В углу разложенное кресло кровать, письменный столик со стопкой «Elle» и разбросанными фотками, старый японский телевизор. Небольшой комод с моим скарбом, закрывается на сложенную вчетверо открытку. На комоде фотографии родителей и моя любимая, бабушкина. Она здесь еще молодая, красивая, настоящая румынская цыганка, моя баба Марица. Фотка была сделана еще до второй мировой. Мне всегда казалось, что бабушка, когда мне бывает тяжело, будто бы говорит мне с фотографии, «а ну-ка, давай, давай улыбнись, красавица, ай да ты моя хорошая, не спи, жизнь проспишь…»
Сейчас она уже старенькая, живет в Румынии где то недалеко от Брашова, не знаю точно, надо будет спросить у мамы. Последний раз я была у бабушки когда мне было 12 лет и с тех пор я все собираюсь ее навестить, собираюсь…
В ванной большое зеркало и перед ним куча склянок, тюбиков, кремов. «Интересно, моя подруга пользуется косметикой», подумала я, смотря на себя в зеркало и поправляя помаду. «А я ничего», мелькнула мысль вызвавшая довольную улыбку, длинные светлые волосы, волнами спадали на плечи, большие карие глаза, как два озера(они страшны в гневе), «вот только они уставшие и красные, надо отдыхать больше…», тонко очерченный рот и правильной формы нос и. эта маленькая родинка на щеке. «Эх! Если бы я была парнем…»
«И чего не хватало Роберту, где он еще найдет такую как я? И все у нас вроде бы складывалось в линеечку. Эх не знаю. А я, все таки чертовски красива.» Я замурлыкала песенку и стала собираться. В подъезде послышались тяжелые шаги и треп Барби, а Тобби наверное сейчас прослушивает лекцию про нелегкую судьбу африканских перепончатых креветок. Я двинулась уже к двери, что бы впустить «даму с собачкой», как вдруг, мой взгляд снова остановился на фотографии бабы Марицы. «Как же я похожа на бабушку», я не могла отвести глаз. Фотография манила, звала, завораживала, будто бы хотела приоткрыть для меня завесу старинной тайны. «Как то все странно», туман в голове…, я вздрогнула от грохота в дверь.
— Иду же, иду, сорвете мне дверь с петель разбойники.
Глава 3
Boeing 767, плавно закладывал вираж. Мы пару часов назад вылетели из аэропорта Logan в Бостоне и сейчас на высоте 33000 футов летим над холодными водами Северной Атлантики. В иллюминаторе непроглядная тьма, но коммандер Кессиди объявил по громкой связи что под нами сейчас ньюфаундлендская банка. Ровно свистят турбины за дюралевым бортом, а салон, освещенный мягким розоватым светом, кажется царством комфорта и уюта. Где то позади, один из пассажиров смотрит боевик (слышна револьверная стрельба и вопли), а впереди капризная девочка просит (боже, какой неприятный голос) у мамы печенье.
Рядом со мной храпит укрытая пледом Барб, я выиграла у нее битву за место у иллюминатора, несмотря на разницу в весовых категориях (когда мне очень чего то хочется, я превращаюсь в хищную львицу и готова любому, вцепиться в глотку, так что вес и рост для меня не играют никакого значения), дальше у прохода сидит Люсиль (она вроде бы подруга, одного из друзей Боба, Салима, который обещал встретить нашу компанию в Хитроу) и обмахивается гигиеническим пакетом. Неприятная особа, худая, желчная, прямая как палка. В аэропорту закатила…, я отталкиваю Барб, потому, что она положила мне на плечо свою голову-тыкву и сладко причмокивая выпустила изо рта порцию слюней…,так вот (я вытираю
