Диан вздрогнул при её появлении и медленно повернулся. В его глазах мелькнуло что-то очень сильно напоминающее ужас.
Улыбнувшись Рейвэну, Сиренити подошла к принцу, встала перед ним на колени и протянула поднос.
— Диан, выпей, — сказала она глубоким, приятным голосом. — Станет легче. Ручаюсь.
Сиренити пришлось повторить предложение два раза, потому что демон просто сидел, глядя на неё расширенными от усталости и страха глазами. Но потом медленно взял чашу. Закрыв глаза, сделал первый глоток. Королева улыбнулась, а Рэйвен вздрогнул от мысли не было ли в чаше знаменитое подчиняющее зелье. Хотя маги могли напоить им консорта и раньше, а королеве, по слухам, он вовсе не требовалось.
Когда чаша опустела, волшебница поставила поднос на пол и, глядя демону в глаза, что-то тихо говоря удивительно красивым голосом, заставила его лечь на постель. Кивком указала Рэйвену на покрывало и тихо произнесла.
— Диан, позволь мне…
Демон закусил губу, словно от боли. В неверном свете свечи его лицо казалось белым, как мел.
Сиренити вытащила откуда-то из воздуха миниатюрную флейту и, не дожидаясь ответа, поднесла её к губам. Мерные, красивые, успокаивающие звуки наполнили комнату. Огонёк свечи затанцевал в такт, прекращаясь в фигуры фантастических животных.
Время замедлилось. Девушка играла, Рэйвен, держа в руках одеяло, зачарованно смотрел на неё, наблюдая, как в серых глазах танцует пламя.
Мерные, баюкающие звуки… Странные образы. Тайна, чудеса, волшебство…
Наконец, Сиренити опустила флейту. Диан спал, глубоко, размеренно дыша.
Волшебница наклонила голову. Рэйвен тихо укрыл брата одеялом. Волшебница подняла на него глаза. Кивнула и встала. Быстро взяла с пола поднос и, не оглядываясь, вышла из спальни.
Вслед за ней улетело волшебство музыки. И только тени по-прежнему плясали, убегая от сияния маленькой свечки. Да в закрытое окно бился, крича от безысходности, ветер.
Глава 3
'Ты нужна мне'
Сиренити лежала, раскинув руки, на широкой кровати и наблюдала, как по узорчатому потолку ползёт узенький лучик солнца. Сначала робко, медленно, потом — становясь, ярче, шире, быстро заполняя собой всю комнату.
Из-за гор медленно выплывало солнце.
Сиренити не любила Нуклий — центральный мир магов. Может, потому что с ним было связано большинство таких воспоминаний, которые хочется отправить подальше в закрома сознания? Может, просто боялась, зная, что если есть где-то место, представляющее для неё смертельную опасность, то это именно Нуклий. По традициям — будь они неладны! — власть передавалась путём убийства Повелителя другим магом, и чаще всего это происходило в центральном для волшебников мире. Сражаться здесь удобнее всего, магия так и плещет, и даже слабейший не будет испытывать недостатка в силе.
Нуклий — удивительный по красоте мир. Зелёные просторы лесов, высокие горы, синие, благоприятные для судоходства моря, чудесные закаты и яркие рассветы. Раньше Сиренити обожала путешествовать по его лесам и полям, пока была ещё наивной девчонкой. И только потом она обратила внимание на то, как живётся в этом мире людям — тем, кто не владеет магией. На удивление, их оказалось много. Сиренити изменила маршруты путешествий, стала посещать города. Первое время это были недолгие поездки — слишком много боли испытывала юная волшебница. Толком не умея тогда контролировать эмпатию, она чувствовала боль и ужас безропотных рабов, в которых маги превратили людей. Вся власть в Нуклие принадлежала волшебникам. У каждого здесь была своя земля, только кто-то владел наделом больше, кто-то меньше — зависело от влияния при дворе. Идущие — или Шагающие по Мирам, как их ещё называли — составляли целые кланы, подчиняя себе волшебников послабее. Чаще всего родом они были не из Нуклия, как и сама Сиренити, но умели путешествовать по мирам (откуда и получили название) и жили здесь, просто потому что это было престижно. Коренные же нуклийцы — люди — использовались как живая рабочая сила. И худшее — по доброй воле. Волшебники не считались с их желаниями — они навязывали свои. Каждый из Идущих владел ментальной магией — и с удовольствием ею пользовался. Люди сходили с ума, умирали от истощения, но выполняли самые невероятные желания своих господ. Но они чувствовали. И Сиренити чувствовала вместе с ними, посещая их города и деревни, наблюдая каждодневные занятия, устройство и образ их жизни. Может, именно тогда она и возненавидела Нуклий, олицетворяющий всю испорченную натуру магов, вкусивших власть над другими и наслаждающимися ею с энтузиазмом испорченного ребёнка.
А вот Лион, центральный мир демонов, был совсем другим…
В Нуклие Сиренити никогда долго не задерживалась. Только во время церемоний, вроде переговоров. Как королева, она играла роль скорее посредника, чем правителя. Её Долг состоял в наблюдение за Равновесием, и как бы не жаловалась королева на свои постоянные поездки по мирам, её несомненно радовало, что можно было хоть ненадолго вырваться из Нуклия. Но это поначалу. После, когда недовольных ею стало больше — она создала собственный мир, и подолгу пропадала там. До междоусобицы среди магов. После, вернув трон с помощью демонов, она ни разу не навестила этот её мифический Лес Саблезубых тигров, как она называла собственный мир. И такое равнодушие королевы к собственному творению удивляло многих…
'Ты нужна мне'
Сиренити снился Рис, мальчик, которого она почти успела полюбить в странном мире Соесити. Мальчик, которому суждено стать великим диктатором. Сиренити надеялась, что забыв о ней, император найдёт себе другого фаворита… друга. Чаще всего, так и происходило. Но, будь её воля, она осталась бы с Рисом… Ведь и ей он нужен. Так нужен хоть кто-то, кому она могла бы довериться… или просто обнять ночью, прижаться, вдохнуть знакомый аромат, почувствовать себя защищённой.
А так приходилось прижиматься к плюшевому зайцу. Сиренити улыбнулась, вспомнив своего золотоволосого консорта. Вот уж кто, наверняка, не ночует в одиночестве. С такой-то внешностью.
Почему-то эта мысль рассмешила волшебницу. Подкинув и поймав голубого плюшевого зайца, Сиренити вскочила с кровати и дёрнула звоночек. Пора начинать рабочий день.
Утренние сумерки полны тишины и ожидания. Всё вокруг кажется спящим, пока солнце медленно, осторожно не расцветит небо золотом. Лишь тогда многоголосо запоют птицы, встрепенутся цветы, туман хрусталём осядет на траву. А пока — тишина и сон властвуют над землёй, укрыв пушистым покрывалом безмолвия.
Сиренити любила работать в это время. Она часто вставала рано, тайком пробиралась в кабинет и разбирала пришедшие за вчерашний день доклады. Что делать — при всей магии и искусстве невозможно поспеть везде, приходится что-то поручать другим. Тарвусу, например. Впрочем, Тарвус, конечно, отдельный случай.
Глупое занятие. Самые важные вести она получала сама — во сне, в видении. Или… девушка обернулась и посмотрела на висевшее за спиной зеркало в золотой оправе. Очень удобно, не нужно ломать глаза, пялиться в хрустальный шар размером с тарелку. Картинка там при всём умении большой не получится.
Сиренити вздохнула и быстро отвернулась. Она не любила зеркало. Не любила это занятие. И считала проклятьем то, за что другие отдали бы жизни — корону Средних миров. Да, почести. Да, положение. Да, роскошь.
Волшебница усмехнулась.
Роскошь, ха! Роскошью остальные вряд ли назовут охрану какого-нибудь мальчишки — царевича, который в будущем обязательно объединит все государства своего мира. Но до этого ещё раз двести окажется на волосок от смерти и чтобы этот волосок не оборвался, следить приходилось ей. Или месяц
