– Оно размножилось, – объяснила я.
– Как?
– Ну как что-то размножается? Ты ведь не знаешь, что вещи делают по ночам в шкафу, чтобы им не было скучно.
Отто с трудом переступил через чемоданы, сумки и тюки и потрогал мой лоб.
– Ты что? – удивилась я.
– Да проверял, может, ты бредишь.
– Нет, со мной все в порядке, просто у меня нет другого объяснения такому количеству барахла. Я почти ничего не покупала, и поэтому размножение – единственное, что приходит в голову.
– Ага, – сказал полугном, падая на кровать. – Что ты собираешься делать после приезда?
– То же, что и ты – диплом получать и работать, – ответила я.
– Нас ждет еще полевая практика, – напомнил лучший друг. – Но я не об этом.
Отто впервые нарушил негласный договор молчания, запрещающий поднимать тему моей личной жизни. Я со вздохом потерла запястья, на которых багровели синяки, оставленные руками орка.
Когда после того, как Ирга ушел (не хочется думать, что из моей жизни, поэтому я про себя говорила просто «ушел») и барон на руках внес меня в дом, через некоторое время туда вошел Живко. Не обращая внимания на парней, ставших в угрожающие позы, он сказал:
– Люблю девушек, которые не впадают в истерики.
– Как и зачем ты это сделал? – только и спросила я. В истерику я не впала только потому, что свалившееся на меня событие было слишком чудовищным, чтобы сразу его осмыслить.
– Всего-навсего надо было появиться на твоем дворе немного раньше Ирги, – самодовольно сказал Живко.
– Ты не хотел на мне жениться, ведь так?
– Почему не хотел? Хотел и сейчас хочу. Мое предложение руки и сердца остается в силе. Просто выпала такая возможность насолить разлюбезному некроманту, что я не мог ее упустить.
Я медленно поднялась с лавки:
– Ты сломал мою жизнь.
– Что ты, крошка! – засмеялся орк. – Сломать себе жизнь может только ее владелец.
– Ты сломал мою жизнь! – завопила я, кидаясь на него.
Живко схватил меня за запястья своими руками – словно стальными обручами.
– Отпусти ее! – рявкнул сзади барон.
– Не лезь не в свое дело, – сказал ему орк и спросил у меня: – В чем ты меня обвиняешь?
– В том, что из-за твоего поцелуя меня бросил Ирга.
– Из-за моего поцелуя? – рассмеялся Живко. – Неужели твой некромант настолько туп, что готов бросить свою невесту из-за одного поцелуя?
– Не смей произносить его имя! – заорала я, стараясь не слушать внутренний голос, который шептал, что не только из-за этого поцелуя Ирга ушел.
– Хороший аргумент, – усмехнулся орк.
– Все равно ты виноват! – не сдавалась я.
– Нет уж, крошка! Если бы ты не захотела, я бы никогда тебя не поцеловал.
В поисках поддержки я обернулась к Отто, но он виновато потупил глаза. Барон тоже молчал. Неужели все мужчины так думают? Но мне ведь нужно было отдать долг, разве не так?
– Все равно, – упрямо, но уже тише сказала я. – Все равно. Убирайся из моей жизни.
– Если надоест одиночество, – сказал Живко, отпустив мои руки и подняв пальцами мне подбородок, чтобы я смотрела ему в глаза, – вспомни обо мне.
– Пошел ты к Ёшке! – четко выговорила я.
– Мы в Степи, – засмеялся орк, – любим норовистых. Другие просто не выживают.
Он подмигнул молчаливо стоящим парням и вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь.
– Избить его? – спросил Рон.
– Зачем? – удивилась я. – Отомстить поганцу я и сама смогу. Тем более в чем-то он был прав.
– Золотце… – кашлянул Отто. – Хоть я и не вмешивался, но знай, что я на твоей стороне.
– Спасибо, – сказала я задумчиво. – А сейчас извините. Мне надо подумать.
Почесывая болевшие руки, я осторожно пошла в свою комнату, словно боялась расплескать вертевшиеся в голове мысли.
Молчала и думала я неделю, чертя условные схемы, обозначающие этапы моей жизни, расписывая на листочках плюсы и минусы и грызя в огромных количествах сушеные яблоки – Варсоня сказал, что в них много витаминов и что они помогают думать. Периодически в моем окне возникал грустный Рон, то с букетом цветов, то с коробкой шоколада, то с самописными стихами типа «ко мне пришла любовь, вчера на полях засеяли морковь». Я в кои-то веки надавила на собственную жадность и не давала себя подкупить. Погрустив и прочитав мне вслух очередной опус, барон заглядывал к Отто, который от компании не отказывался.
Не переставая думать о жизни, я начала упаковывать вещи. И тут меня прорвало. При виде каждой вещички, подаренной мне Иргой, я заливалась слезами с подвываниями. Услышав эти звуки в первый раз, в комнату ворвались перепуганные друзья, но, услышав «почему я тебя не ценила?» и «как я могла?», успокоились.
Теперь Отто возлежал на моей кровати, глядя в потолок, и ждал моего ответа. Не дождавшись, заметил:
– Когда приедем, ты особо вещи не разбирай. Нас же из общежития выселят. Придется новое жилье искать.
Я кивнула. Совет был дельным, хоть я надеялась, если мне очень повезет, вернуть Иргу и поселиться у него.
– Так что ты думаешь? – спросил Отто. – Я должен знать, готовить ли успокоительное?
– Думаю вернуть Иргу, – сказала я.
– Похвально. А как?
– Есть кое-какие планы, – уклонилась я от прямого ответа. Не говорить же, что я твердо решила доказать Ирге, что мне нужен только он, женить его на себе, но вот каким образом я это сделаю, я так и не придумала. – Я теперь знаю, чего я хочу.
– Интересно.
Я взяла со стола листок и прочитала:
– «Первое. Получить диплом. Второе. Начать работать. Третье. Проведать родных. Четвертое. Вернуть Иргу. Пятое. Выйти за него замуж. Шестое. Никогда больше не сражаться с психованными боевыми магами».
– Похвально, – одобрил Отто. – Нас ждет спокойная жизнь, да?
– Спокойная, счастливая и процветающая жизнь, – уточнила я.
В этот момент мне показалось, что в окне отразилась ухмылка рыжего Ёшкиного кота. Я обернулась и, конечно, никого не увидела, очень понадеявшись, что это шалят нервы. Но на всякий случай твердо сказала в окно:
– У меня будет спокойная жизнь!
…Я не знаю, к какому разряду людей меня можно причислить за действия, совершенные в последнее время. Да в принципе мне на это наплевать. Я – в кои-то веки – знала, что я буду делать дальше. И я знала, чего я хочу. Осталось только претворить это в жизнь.
