Но в самом ли деле он невидим? Нужно проверить. На скамейке рядом с подъездом сидит та старушка, на которой он провел два дня назад первый эксперимент. Та же серая пуховая шаль, тот же серенький остренький носик, выцветшие глазенки посреди морщинистой кожи, похожие на пуговки, сжатые бесцветные губешки. 'Стоит ли доживать до такой старости?', мимоходом подумал Славик. И провел рукой перед самым носиком старушки. Она ничем на это не ответила. Не моргнула, даже носиком не повела. Да жива ли она? Славик присмотрелся. Дышит… Но его точно не видит. Невидим? Нет, нужно еще на ком-то проверить.
Славик огляделся. Народу полно. Кто идет, кто сидит. Вот молодая женщина в расстегнутой дубленке и платке на шее, простоволосая, катит мимо него коляску с младенцем. Славик замахал руками над головой, словно призывая на помощь. Ноль внимания. Значит?.. Нет, нужно еще на ком-нибудь. Чтобы знать наверняка.
Худая дворовая кошка направляется к клумбе, шарит-шнырит по сторонам глазами — не свалятся ли на асфальт дерущиеся воробьишки — как раз на обед. Не кинул ли кто что-то вкусное? Худой хвост у кошки пружинисто подергивается — как удилище, когда клюет крупная рыба; Славик сделал к ней шаг-другой, позвал: 'Кыс, кыс…'. Кошка оглянулась, повела желтыми глазами туда-сюда: кто позвал? Никого… Потом вытянула голову прямо к Славику: учуяла человечий дух. Кошке полагалось удивиться, но, чтобы удивиться, надо быть человеком. Пахнет мальчишкой, но его самого не видать… Не стану ломать голову, решила кошка, пойду дальше, пусть над этой нереалочкой другие думают — почему пахнет мальчишкой, а самого его нет. Мне бы воробьишку, воробьишку бы мне…
Так. (подумал Славик). А не попробовать ли подшутить над кем-то?
Дед сидит на скамейке: внукова жокейка с надписью HongKong на голове, сынова старая кожаная куртка на худых плечах, сыновы кроссовки (явно на два размера больше), джинсы с нашитой для красоты (красными нитками) заплатой на колене — наверняка внуковы… Единственное свое у деда — мундштук, курит он сигаретку; усы желтые от табака. Смотрит на всех хмуро, ничего хорошего ни от кого не ожидая: не согласен он ни с рэпом из окон, ни с плеерами (от кого уши заткнул, от меня?!), ни с молодежной модой, ни с машинами с тонированными, как у членов Политбюро, стеклами — 'а кто, кто в них ездит?!' Алкаши на улице через одного, фиолетовые, как марсиане, в магазинах все есть, одного сыру выставлено 20 сортов, а денег ни на один нету…
Не захотелось Славику добавлять деду забот, ему только кукурбитской невидяйки сейчас не хватает.
Собаку провели неподалеку, пятнистую догиню с длинными, как у красавиц с выставки мод, ногами. Догиня повернула голову к невидимке, верхняя губа ее задрожала, поднялась, показывая жуткие желтые клыки, послышалось негромкое рычание — не нравятся, мол, мне эти фокусы с невидимостью, я ведь с нею в два счета разберусь…
Вон идет Шандор… Идет быстро, видно, послали в магазин. Смешной, слегка кривобокий от постоянной скрипки. Будто она у него и сейчас под подбородком. В очках. Ага. Славик неслышными ногами подобрался поближе и сказал измененным голосом:
— А это наш Моцарт.
Шандор остановился, закрутил головой. Славик забыл, что у него абсолютный слух, музыкант тут же определил:
— Ты где, Славка?
— Тута, — пискнул Славик.
Интересно было смотреть на скрипача. Уж как он завертелся!
— Ты из какого окна со мной разговариваешь?
— Ни из какого. Я тебе привиделся.
— Прислышался, — поправил Шандор. — Но так не бывает.
— Бывает. Если человек шизофреник, с ним бывает.
Шандор задумался.
— Это исключено… — Опомнился. — Славка, ты где?
Ответ был великолепный:
— Я — нигде. И везде.
— Значит, — согласился Шандор, — я беспрекословный шизофреник., — согласился он. Но тут же нашелся: — Но среди шизофреников случаются такие безудержные гении! Или, — продолжал он размышлять вслух, — или ты разговариваешь со мной с помощью радиоуправляемого сигнала. Из своего окна. — Он стал искать глазами окно Славика в доме напротив. — И тогда я не шизофреник.
Возле Шандора остановилась какая-то тетка.
— Мальчик, что с тобой? Может, тебя домой отвести?
— Домой? Нет, я иду в магазин.
— Куда тебе в магазин! Тебе к врачу надо!
— Нет, нет, я уже со всем категорически справился. — И Шандор направился к выходу со двора.
Тетка качала головой. К ней подошла другая. Первая сказала ей:
— Это ж надо! Еще ребенок, а крыша уже едет! Сам с собой разговаривает.
— Чему ж тут удивляться! Вот у Эльвиры, ну, ты ее знаешь, девочка такое вытворяет…
Славик слушать теток не стал и пошел по двору дальше.
Неплохо получается. Шандор, конечно, насочиняет потом с три короба: и про шпионов в их дворе, и про тайную организацию в каком-то подвале, про то, что он кое-что о ней узнал благодаря своему слуху… Шандор такой.
Кого бы еще переполошить? Может, выйти на улицу? Нет, там невзначай наткнутся на тебя, испугаются, закричат, соберутся возле… Лучше во дворе. Пока. Сразу всего не придумаешь.
Славик-невидимка шел по двору и выбирал жертву эксперимента.
Старики-картежники вынесли лист фанеры, уложили его на скамейку и давай шлепать картами. Подойти сзади и начать подсказывать то одному, то другому, какой картой пойти. Вот взбеленятся!
Оля Задрыгина, одноклассница, показалась в окне второго этажа. Можно признаться ей понарошку в любви под окном — ой что будет! КТО?! КТО?! КТО?! Олька на любви помешана, смотрит на всех ребят в классе, не влюблен ли кто в нее.
Грузчики сгружают мебель… Подкрасться к ним и начать командовать:
— Влево! Вправо! Вниз!..
Столько возможностей у невидимок!
Почтальон спешит-торопится. А что с ним сделать? Спросить, нагнав:
— А мне пишут?
Он обернется и по инерции спросит:
— Кому?
Идея сверкнула в голове Славика молнией. Только чем ее исполнить? Одна молния рождает другие. Знаю, знаю! Придется сбегать домой.
Невидимка бросился бежать. Голубей приходилось обегать, они, бедняги, к невидимкам еще не привыкли.
Вот удивился бы кто-то, увидав, как открывается дверь в пустом лифте! Повезло, никого на площадке. Повезло и войти в квартиру и выйти — все на работе или во дворе, где весна.
Из парадной Славик вышел почти спокойным. Огляделся. Во дворе всё по-прежнему. Можно начинать.
Он подошел к беленому участку стены, который успел выбрать, когда в голове его сверкнула молния, еще раз огляделся, вынул из кармана баллончик-пульверизатор (они сейчас есть у каждого школьника), проверил насадку и… нарисовал синей краской прямо перед собой круг величиной с большую тарелку. Потом сменил баллончик и обозначил оранжевой краской точку на круге. И той же краской повел от нее спираль — сперва по нарисованному кругу, вокруг него, направил ее влево и вверх, пока доставала рука.
Оглянулся. Напротив стены остановился на обратном пути почтальон и, моргая, уставился на рисунок, который появлялся у него на глазах.
Затем возле почтальона, ошарашенно глядящего на стену, встал парень в очках с кейсом в руке.
