сменялся другим прежде, чем он успел произнести первое слово.
Но за тополем послышался тонкий смешок Алины.
— Видал? — пропищала она. — Целуются! А других за пустяки обсуждают...
Вслед за тем послышался дробный стук убегающих ног. Олег даже не взглянул вслед Пылаевой. Он шагнул вперед и мрачным, срывающимся голосом повторил слово, подсказанное Алиной:
— Целуетесь?!
Катя отшатнулась от Василия и широко раскрытыми глазами посмотрела на Олега. А Василий смутился. Олег ясно увидел, как он, мучительно краснея, переводил растерянный взгляд с Олега на Катю. «Значит, правда», — решил Олег и в раздражении и гневе шагнул к девочке, потрясая коньками у самого ее носа:
— А еще девчонка! А еще нос задираешь, и косы длинные. Хоть бы на улице постеснялась!..
Олег выкрикивал бессвязные злые слова, глядя прямо в широко раскрытые испуганные глаза Михайловой. Еще немного, и он ударил бы Катю коньками.
Но его руку с силой рванули назад, и перед ним возникло бледное лицо Василия. Брови сдвинуты, губы дрожат. Олегу показалось, что Василий сейчас заплачет.
— Не смей ее трогать, слышишь? Не смей так говорить! Ты ничего не знаешь, и молчи... Я тебе не успел рассказать...
Олег в бешенстве вырвал свою руку и крикнул:
— Мне не успел рассказать, а ей успел? Нет уж! Теперь я все знаю! Можешь мне не рассказывать, я и сам кому хочешь рассказать про это сумею...
Василий угрожающе сдвинул брови, сжал кулаки и, наступая на Олега, прошептал:
— Только посмей, только пикни об этом в школе! Я тебе всю морду расквашу и знать тебя больше не буду!..
— Ты мне не грози, — внутренне удивляясь своему внезапному спокойствию, холодно ответил Олег. — Я и сам теперь вижу, какой ты мне друг!..
Он бесцельно переложил коньки из одной руки в другую и, круто повернувшись, зашагал по улице, не замечая дороги.
Посыпал мелкий снег. Крохотные снежинки плясали в светлых кругах фонарей, и казалось, что они посмеиваются над простотой и доверчивостью Олега, над его смешными представлениями о дружбе.
Неужели только в книжках бывает настоящая, большая дружба, когда все, все можно рассказать другу, когда не надо хитрить и прятаться? Ведь мог же Василий сказать ему, что не придет на каток. Зачем было обманывать? Почему нельзя было хотя бы намекнуть на свою тайную дружбу с Катей? Какой же это друг? Неужели их разговор в «Соснах» — это пустые слова и фантазии?
Неужели Василий думает, что слюнявая дружба с Михайловой может заменить ему Олегову крепкую, мужскую дружбу?!
Сплетня
На следующий день Олег опоздал в школу.
Утром все не ладилось. Долго собирал учебники, а когда перед самым уходом стал переобуваться, оборвались шнурки.
Олег выскочил из дома, едва не позабыв сумку с книгами.
Первым уроком, как назло, была история. Анна Вторая строго взглянула на Олега своими холодными серыми глазами и на его вопрос, можно ли войти, ответила недовольным тоном:
— Хорошо, садитесь. Но прошу запомнить, чтобы это было в последний раз.
«И слова-то какие противные подбирает: «прошу запомнить», — возмутился про себя Олег, шумно усаживаясь на место.
Первым делом он посмотрел в сторону девочек.
Катя Михайлова сидела опустив голову и что-то чертила карандашом прямо на парте. Галя, опершись подбородком на сжатые кулачки, внимательно слушала учительницу. Олег несколько раз покосился в сторону Василия. Тот сидел неподвижно и даже не отодвинулся, когда Олег нечаянно подтолкнул его. Выглядел он странно. Бледный, осунувшийся, будто не спал несколько ночей. В душе Олега шевельнулось беспокойство. Явно что-то случилось. Олег несколько раз попытался привлечь к себе внимание товарища, но Василий даже не шевельнулся.
«Подумаешь, еще и воображает! — обиделся наконец Олег. — Сам же виноват и сам же на человека смотреть не хочет!» — И Олег демонстративно сел вполоборота к Василию.
Еще сегодня утром Олег мысленно подбирал всяческие оправдания вчерашнему поведению Васи. Он даже готов был простить его тотчас, если бы Василий хотя бы взглянул на него. Хмурая отчужденность друга задела Олега. Вчерашнее огорчение и обида снова ожили.
Олег беспокойно завозился на месте, стал оглядываться на ребят.
Алина Пылаева делала ему какие-то знаки и таращила свои маленькие глазки. Юрка Студенцов усмехался с видом снисходительного превосходства. Коля Маточкин, откинувшись назад и вытаращив добрые глаза, прислушивался к словам Нади, которая, подавшись вперед, что-то быстро шептала ему на ухо.
Олег мысленно плюнул и повернулся к доске.
Уроки тянулись нестерпимо долго. В перемены Олег уныло бродил по коридору, не обращая внимания на оживленную толкотню. Даже любимая физика сегодня показалась Олегу скучноватой.
В большую перемену к нему подошел Коля Раков и спросил:
— Слышь, Олежка, это верно, что ты сам видел?
— Что?
— «Что, что»! Другим рассказываешь, а мне нет? Верно, что они целовались на улице?
— Кто? — сдавленным голосом переспросил Олег и вдруг почувствовал, что внутри у него все похолодело, а потом горячая волна хлынула в голову, в ушах застучало, а сердце забилось так, что, казалось, подпрыгивало к самому горлу.
— «Кто, кто»! Сам знаешь, Михайлова и Кузьмин, вот кто! Не прикидывайся, я уж слышал.
Олег схватил Колю за ворот куртки и оттащил в сторону, в самый угол коридора.
— Кто тебе сказал, говори! — прошептал он сквозь стиснутые зубы.
— Да все говорят! Юрка даже картинку нарисовал с подписью «Вася плюс Катя». Разве ты не видел? — Коля был напуган и явно недоумевал. — Надька сказала, что это ты их видел, а Василий разозлился, что ты их застал, и разговаривать с тобой не хочет... Да пусти ты!
Олег выпустил Колину куртку и бросился в класс. Возле парты Михайловой и Чурносовой столпились девочки. Они загораживали Катю и трещали, как сороки. Василия в классе не было.
Он вошел после звонка вместе с Юркой Студенцовым. У обоих был взъерошенный вид. Гладкая шевелюра Юрки была в беспорядке, на щегольских брюках виднелись большие пыльные пятна. Но он по- прежнему улыбался и нахальнее, чем обычно, посмотрел на Олега.
Василий шел, по-бычьи нагнув голову, и исподлобья, зло посматривал на ребят и на учителя.
«Что это они, подрались, что ли?» — подумал Олег и тут же увидел перед собой маленький клочок бумаги, подсунутый рукой Василия.
«В перемену выходи во двор», — прочитал Олег.
— Ладно, — ответил Олег вполголоса. — Я тебе тоже должен кое-что сказать.
— Вот там и скажешь, — пробормотал Василий, не глядя на Олега.
В школе было два двора. Один асфальтированный — перед зданием школы. Здесь обычно ребята проводили перемены осенью и весной. Другой — позади школы — глухой и запущенный. Глухой была каменная стена дома, повернутого красным кирпичным боком к школе, а запустение подчеркивалось еще и тем, что на задний двор выносили после ремонта остатки строительных материалов, сломанные парты, стулья и скамейки. Сколько помнит Олег, у красной кирпичной стены всегда лежала эта груда поломанных предметов школьного обихода. Каждый год она меняла очертания. Потому ли, что отдельные вещи со двора исчезали, или потому, что ежегодно в груду рухляди прибавлялось что-нибудь новое, но каждую осень Олег
