малейшего представления.
Он повернулся к двери.
— Лейтенант Кокс, у меня к вам еще один вопрос.
— Да?
— Вы показали конгрессмену Деверексу медальон святого Христофора?
— Да.
Кили сжала руки на груди.
— Что он на это сказал?
Бросив взгляд на Николь, солдат снова посмотрел на Кили.
— Он… он сказал, будет лучше, если я сам принесу его вам.
Перед тем как уйти, он записал адрес Кили, обещая поддерживать с ней связь. Он вызывался оказывать любую необходимую помощь ПРНС.
Когда он закрыл за собой дверь, Кили прижалась лбом к ней. Металл впечатался ей в ладонь, и она крепко сжала его.
— Иди присядь, — сказала Николь, обнимая ее за плечи и отводя от двери.
Кили позволила подвести себя к софе и упала на нее. Николь села рядом и принялась гладить ее по волосам и спине.
— Теперь ты знаешь, Кили. Мне очень жаль Марка, но теперь ты знаешь.
— Да.
— Я понимаю, сейчас очень тяжело, но через несколько дней ты почувствуешь такое облегчение, словно заново родилась на свет. Ты сможешь жить дальше. — Продолжая нежно поглаживать подругу, она спросила: — Кили, а Дакс рассказал тебе о Марке в Париже? — Кили кивнула. — И ты ему не поверила? — В голосе Николь прозвучало недоверие, не ожидала она от Кили подобной глупости.
— Да! — Николь словно отбросило — так стремительно вскочила Кили. — Я не поверила ему! — горестно воскликнула она.
— Почему ты не поверила ему? Ради бога, Кили, что с тобой?
— Не знаю, — простонала она, закрывая лицо руками. — Я думала, что он затеял со мной грязную игру и обманывает меня.
— Грязную игру? Обманывает?! Даксу Деверексу нет необходимости затевать грязные игры.
— Знаю, знаю, но я пребывала в таком замешательстве. Все это показалось мне настолько невероятным, мне казалось, что не могло быть таких совпадений, к тому же я чувствовала себя настолько виноватой… — Она стала путаться в словах и замолчала, когда поняла, какой промах допустила.
— Виноватой? Почему? — Кили попыталась избежать взгляда подруги, но Николь подошла к ней и обхватила ее лицо с обеих сторон руками. — Почему?
— Потому что я переспала с ним! — закричала Кили и оттолкнула Николь.
— Ну и что?! — тоже закричала в ответ Николь.
— Как что? — набросилась Кили на подругу в ужасе оттого, что та ее не понимает. — Я же еще была замужем за Марком. Я узнала о его гибели только после того, как провела ночь с Даксом…
— О нет! — Николь с раздражением откинула голову назад. — Только, пожалуйста, не говори мне, что испытываешь угрызения совести из-за того, что изменила человеку, который уже двенадцать лет как мертв!
— Но я же этого не знала…
— Ты уже это говорила, и мне надоело это слышать! — продолжала кричать Николь. — Надеюсь, ты не собираешься сказать, что, прожив двенадцать лет жизнью девственницы-весталки, ты снова приговариваешь себя к вечной чистоте. Ты спала с человеком, которого любишь! Твой муж умер двенадцать лет назад. Объясни мне, в чем твой грех.
— Ты не понимаешь, — с раздражением бросила Кили.
— Да, черт побери, не понимаю. Мне было бы наплевать на какую-то глупую неуравновешенную особу, которая упорно цеплялась бы годами за чувства горя и вины, как за своего рода одеяло безопасности, под которым можно укрыться. Но ты умная, полная жизни, красивая женщина, а в том, как ты растрачиваешь свою жизнь впустую, есть нечто жалкое. Сколькими престолами в небе может воспользоваться один человек? А? Надоела ты мне со своим самодовольным самопожертвованием. Подпитывай свои страдания, культивируй их до тех пор, пока они тебя не разрушат полностью, но на меня не рассчитывай. С меня довольно!
Она резко развернулась и, забрав свои бутылки вина с кухни, вылетела в дверь.
Ворочаясь в постели, Кили пыталась выбросить из головы видения, отключиться от звуков, вычеркнуть из памяти воспоминания, но они отказывались покидать ее. Уход Николь причинил ей боль. Выбросив все, что приготовила, Кили проплакала прошлой ночью до тех пор, пока не уснула. Все воскресное утро она провела, работая до седьмого пота во внутреннем дворике, — пересаживала растения. Но работу всю переделала и оказалась приговоренной к свободному времени, занятому размышлениями. Никогда еще она так не радовалась, когда часы показали, что пришла пора отправляться спать.
Но сон не приходил. Прокрутив в памяти свою ссору с Николь, она обратилась мыслями к тому утру, когда они с Даксом проснулись в объятиях друг друга.
Прежде чем покинуть маленький отель, они решили воспользоваться ванной, которой так гордилась хозяйка.
— Давай побалую тебя, — прошептал он, когда они стояли лицом друг к другу в узкой европейской ванне.
— Мне никогда не предоставлялась хорошая цель для такой штуки, — сказала она о ручной насадке душа.
— А у меня есть потрясающая цель.
— Да уж конечно есть, — проворковала она, прижимаясь к его обнаженному телу.
Черные крылья его бровей выгнулись дугой.
— Кажется, я улавливаю двойной смысл?
— Не понимаю, что ты имеешь в виду, — с невинным видом затрепетала она ресницами.
— Черта с два ты не понимаешь, — проворчал он и наклонился, чтобы включить кран. — Как ты хочешь? Погорячее или похолоднее?
— Погорячее.
— Вот горячий душ, — сказал он, и оба вскрикнули, когда на них полилась ледяная вода.
— Ты сделал это нарочно, — стала обвинять его она, когда температуру воды удалось, наконец, отрегулировать и к ней вернулась способность дышать.
— Нет, клянусь, ненарочно. — Он рассмеялся, когда ее ногти впились ему в грудь.
Когда они стали мокрыми, то взяли мыло и принялись намыливать друг друга и делали это до тех пор, пока не стали оба похожи на снежных людей.
— Ты, кажется, намерен смыть здесь всю кожу, — заметила она, когда он, уделяя слишком большое внимание ее грудям, принялся нежно тереть их своими мыльными пальцами.
— Тогда я, пожалуй, переберусь в какое-нибудь другое место.
К мыльным пальцам добавилась насадка для душа, и он принялся тщательно промывать каждое намыленное им место.
— Нужно побриться, — размышлял он вслух, рассматривая свое отражение в зеркале над раковиной и проводя рукой по челюсти.
Они вылезли из ванны и принялись вытирать друг друга пахнущими свежестью пушистыми полотенцами.
— Конечно, нужно, а то ты выглядишь как пират.
— Как ты думаешь, как люди будут реагировать на бородатого конгрессмена?
— Отрасти — посмотрим.
— Может, я и сделаю это. Но ты уверена, что хочешь это? Она может оказаться ужасно колючей.
— Придется заранее условиться, что мы не будем целоваться и делать ничего такого, пока ты ее
